3. Contra Monophysitas,
4. Fragmenta Leontii.
К третьей категории:
1. Leontii Byzantini Sermones и
2. Leontii et Joannis Collectanea.
В таком порядке и приступим к подробному изучению этих сочинений нашего писателя.
A. Подлинные сочинения Леонтия Византийского
1. На первом месте в числе подлинных сочинений Леонтия Византийского мы, как и все вообще исследователи, ставим сочинение Contra Nestorianos et Eutychianos. Право на такое помещение и признание дает нам сам автор, довольно прозрачно намекнувший в прологе к этому сочинению, что раньше им ничего не было написано. Здесь он говорит, что, несмотря на все просьбы письменно изложить свои мысли и решения, которые им высказывались на диспутах, он медлил с исполнением этих просьб и только теперь находит возможным исполнить этот долг любви и благодарности по отношению к своим почитателям и покровителям. [257] О том же самом напоминает он и в предисловии к III книге того же сочинения. [258] Затем, во II книге, Леонтий проговаривается относительно своих планов на будущее: «Что касается Севира, — говорит он, — то это мы оставим для дальнейших книг». [259] Из этого ясно, что автор данным сочинением начинает ряд других книг, в которых специально будет заниматься Севиром. Далее, в прологе к извлечениям из книг еретика Феодора Мопсуестийского, [260] Леонтий говорит: «Если Богу будет угодно и времени у нас достанет, мы особое сочинение напишем против него (Феодора), в котором обнаружим в его книгах все его нечестие, подтвердим это и авторитетами». Такую книгу и представляет собой у Леонтия Contra Nestorianos, где детально разбираются все заблуждения Феодора Мопсуестийского. Таким образом, в своем сочинении Contra Nestorianos et Eutychianos Леонтий указывает на все другие сочинения, которые появились впоследствии. Вот почему в древнейших манускриптах (например, Лавдиановском) собрание сочинений Леонтия и открывается прямо сочинением Contra Nestorianos et Eutychianos, а не сочинением De sectis, как это мы видим у Миня. Разбираемое сочинение не только по-порядку есть первое из трудов Леонтия, но по справедливости может считаться первым и по его внутренним достоинствам, по важности и серьезности его содержания и по стройности и стильности его изложения. Прежде всего, в нем, и только в нем, мы находим некоторые указания на личность автора. Отчасти мы уже видели это из ранее приведенной исповеди Леонтия об его уклонении в несторианство. [261] Теперь можно сделать и еще некоторые дополнения к сказанному для полноты данной нами характеристики нашего автора. В этом смысле наиболее сильным местом можно считать в III книге описание Леонтием тех приемов, к которым прибегают несториане с целью пропаганды своего учения.
«Многие подарки и вспомоществования они обещают, даже милость императора, почет у властей и ученых, которых имеют своими сообщниками. О безмерное зло! Они не отступят прежде, нежели незнанием или нуждой, лестью и всякими другими способами опутают тех, кто не бдительно хранит свое сердце... Потом, после того, как заберут свою жертву в руки, приводят ее к повиновению в том, в чем это им желательно; если он монах и притом грамотный, побуждают его к занятию сочинениями греческих авторов, и, посмеявшись над простотой монашеской жизни, ибо у них нет самих никакого поста, уединения и бодрствования (они отвергают деятельные упражнения и самого имени их не выносят), склоняют к изменению самого наружного вида, обещают принять в состав клира или оказать какую-либо помощь, только бы сделать его участником своего нечестия. Если же он светский, обещают ему соответственные подарки, хотя на самом деле не выполняют обещаний (это считается у них за хорошее)». [262]
В немногом здесь сказано много и прежде всего то, что пишущий эти строки есть монах, и монах не по имени, а деятельный и строгий монах. К этому монашеству он имел, очевидно, расположенно и влечение уже в ту пору, когда жил в несторианском обществе. [263] Нужно думать также по этим словам, что Леонтий в несторианском обществе положил начало своему изучению святоотеческой литературы, здесь воспринял он первые уроки той религиозно-полемической деятельности, которая впоследствии сделалась главной целью его жизни и составила содержание всех его сочинений. Пребывание в среде несториан для Леонтия имело своим последствием и то, что он сделался их опаснейшим противником, ибо он знал из своего опыта все тайные ухищрения и козни, которые они употребляли в деле совращения православных в свое общество.
С другой стороны, это сочинение носит на себе очень ясные признаки не только богословской, но и светской образованности своего автора, хотя он всячески старается скрыть это по своей глубокой и искренней монашеской скромности. [264] Так, здесь мы находим оригинальное геометрическое доказательство несостоятельности монофизитского тезиса, что у Сына Божия одна природа после Воплощения. [265] Кроме того, вообще язык этого сочинения изобилует многими философскими и научными терминами, которые возможны только в произведении высокообразованного писателя. [266]
Время написания разбираемого нами сочинения может быть отнесено приблизительно к 535 г. Такую датировку мы можем обосновывать указанием на то обстоятельство, что автор этого сочинения считает разделение монофизитской партии на севириан и юлианистов фактом уже свершившимся и всем известным. А это разделение произошло в Александрии после смерти патриарха Тимофея м 535 г. [267] Лоофс, а за ним и Рюгамер склонны датировать это сочинение более ранним временем, 528–529 гг. [268] Но данные, приводимые ими в свою пользу, не отличаются основательностью. Так, название Антиохии Феуполисом [269] не только не говорит против нашего утверждения, но усиливает его. Евагрий свидетельствует, что Антиохия в 526–528 гг. сильно пострадала от бывших там землетрясений. «Когда же Антиохийский престол занял Ефрем, возведенный императором в звание комита Востока, тогда Антиохия была переименована в Феуполис, и император стал усиленно заботиться о ее благоустройстве». [270] Ефрем был патриархом с 527 г. по 546 г. Таким образом, во-первых, с точностью нельзя сказать, в каком, собственно, году произошло переименование Антиохии; во-вторых, Леонтий в цитированном месте говорит о «церкви древней Антиохии, теперь (νῦν) называемой Феуполисом». Это «νῦν» могло быть с одинаковым удобством сказано как в 529 г., так и в 535 г.
Не противоречат устанавливаемой нами дате и ссылки Леонтия на Дионисия Великого, [271] под которым нужно разуметь не Дионисия, еп. Александрийского, а Дионисия Ареопагита, ибо оба цитируемых Леонтием места находятся в трудах этого последнего, [272] причем второе место воспроизводится в более пространном виде преп. Анастасием Синаитом [273] с определенным указанием: τοῦ ἁγίου ἀποστολικοῦ διδασκάλου Διονυσίου «святого апостольского Учителя Дионисия». Правда, писатели IV в. наименование ὁ μέγας Διονύσιος «великий Дионисий» приписывают всегда Александрийскому епископу, [274] но они еще не знают Дионисия Ареопагита, сочинения которого, по крайней мере в настоящем их виде, могли появиться не ранее V века. [275] Однако несомненно и то, что уже в первой половине VI в. сочинения Ареопагита на Востоке стали повсюду известными, и православные полемисты цитировали их, не стесняясь. [276] И наш Леонтий приводит одну такую прямую цитату из Дионисия Ареопагита. [277] Последнее обстоятельство ставит перед нами новый вопрос: не подрывают ли указанной нами хронологии эти ссылки Леонтия на Ареопагита? Рюгамер думает, что писатель, цитирующий Ареопагита и считающий его сочинения подлинными, должен жить даже раньше VI века, в ту пору, когда еще не заходила на Востоке речь о подложности ареопагитских сочинений. [278] Вопрос об этом был поднят и первый раз на Константинопольском собеседовании православных с севирианами в 533 г. Но если Леонтий Византийский и был на этом собеседовании, тем не менее он через два года вполне мог оставить цитату из этого писателя в своем сочинении, ибо не все ведь произведения Дионисия были объявлены подложными, а только некоторые, подделанные и испорченные монофизитами-севирианами. Труды Дионисия в Палестине пользовались весьма великим уважением не только во времена Леонтия, но и долго после него и с полным доверием цитировались. Там жил вероятный современник нашего автора Иоанн, еп. Скифопольский, который составил первый комментарий на сочинения Ареопагита, также быстро распространившийся в Палестине. [279] Другим комментатором Ареопагитик является преп. Максим Исповедник (VII век), который отзывается об Ареопагите как о τῷ παναγίῳ καὶ ὄντως θεοφάντορι Διονυσίῳ τῷ Ἀρεοπαγίτη «всесвятом и поистине богоявляющем Дионисии Ареопагите. [280] Вспомним, наконец, и о том, что автору обсуждаемого сочинения ничего неизвестно о V Вселенском соборе [281] с его постановлением о личности и сочинениях Феодора еп. Мопсуестийского. Между тем Леонтий очень много места в сочинении уделяет опровержению учения Феодора и делает многочисленные ссылки на отеческие авторитеты в доказательство Феодорова нечестия. [282] Такое полемическое выступление против Феодора и всех его единомышленников для Леонтия весьма полезно было бы усилить указанием на состоявшееся публичное осуждение его. Но он этого не делает и не почему либо другому, как потому, что пишет ранее указанных сроков и только подготавливает общество к совершившимся в них событиям.
Сочинение Contra Nestorianos et Eutychianos по своему содержимому разделяется на три книги. Сам автор во введении намечает тему такого деления. „Итак, — говорит он, — мы напишем три книги... разделим книги на главы, так что каждая будет содержать то, что к ней относится“. [283] Мысли, развиваемые автором в сочинении, вкратце таковы.
В первой книге автор доказывает неправомыслие несториан и евтихиан и старается подчеркнуть ту мысль, что и те, и другие, в сущности, приходят к одному результату в своем учении, который он называет „энантиодокетизмом“ (т. е. „противоположным докетизмом“). Справедливо полагая, что в борьбе с противниками самое важное дело — условиться в понимании главных терминов, Леонтий тщательно исследует значение этих последних и доказывает, что монофизиты допускают в своей терминологии и аргументации много передержек, натяжек и всякой путаницы. Они придают ложное толкование аналогии человека, считая соединение в нем души с телом за прототип для соединения Божества и человечества во Христе. Леонтий устанавливает правильный взгляд на этот пример и выясняет истинное значение самого единения в применении к Лицу Христа Богочеловека.
Во второй книге Леонтий доказывает ту истину, что Христос по человечеству был истинным человеком, состоявшим из разумной души и тела, а по Божеству — истинным Богом, не потерпевшим изменения или умаления от соединения с человечеством. Страдания и смерть Христос терпел как человек, способный по природе к страданию, а не как Бог, бесстрастный по природе. Поэтому Юлиан и его последователи являются неправыми, когда утверждают, что тело Спасителя было нетленно до Воскресения; этим они уничтожают во Христе истинного человека и этим, в свою очередь, разрушают все дело нашего спасения через Христа. Леонтий не хвалит, однако, и Севира с его адептами, как не выдержавших своей точки зрения и учении о Лице Иисуса Христа. Но автор откладывает более подробное суждение о севирианах до последующего сочинения, a теперь все внимание сосредотачивает на афтартодокетах, учение которых и подвергает всестороннему рассмотрению и опровержению.
Третья книга посвящается разбору несторианского учения, причем дается обстоятельная характеристика недостойных приемом несториан при завлечении ими жертв в свои сети. Автор обрушивается со всей силой своей эрудиции на ересеначальников — Диодора Тарсского и Феодора Мопсуестийского, нечестивое учение которых здесь последовательно воспроизводится и пунктуально разбирается. В конце первой и второй книги Леонтий приводит специальные цитаты из писаний Свв. Отцов и Учителей Церкви для доказательства развитых им мыслей, а в конце третьей книги выписывает места из Диодора, Феодора и Нестория для обнаружения их согласного нечестия. Каждую книгу Леонтий начинает и сопровождает преди- и после-словиями, в которых то говорит о своих личных намерениях, то обращается к своим читателям, то воссылает благодарение Господу: такое однообразие в построении сочинения свидетельствует о несомненной принадлежности его во всем объеме одному автору Леонтию Византийскому.
2. Сочинение Capita Triginta contra Severum в греческой pедакции находится у А. Мая, [284] а в латинской у Галландия, [285] причем в последней носит надпись, заимствованную из Турриановского манускрипта: Dubitationes hypotheticae et definientes contra eos, qui negant esse in Christo post unionem duas veras naturas, то есть „Предположительные и объяснительные мысли против тех, кто отрицает во Христе две истинные природы“. [286] Своим малым объемом и конспективностью изложения, напоминающей простые тезисы к какому-либо обширному сочинению, это сочинение производит, действительно, впечатление схематического указателя тех пунктов, в которых расходится монофизит Севир с Православной Церковью. Такой указатель мог быть вызван необходимостью для автора быстро ориентироваться при встрече с севирианами, особенно на публичных диспутах с ними. Можно предполагать и то, что автор в этом указателе обобщил и объединил те основные вопросы, которые он имел в виду подробнее рассмотреть в задуманных им сочинениях против севириан. Подобную форму особого сочинения эти тезисы могли получить и после Леонтия в руках его издателей. На такое предположение наводит само заключение данного сочинения. Здесь Леонтий пишет: „Мы не предполагали писать книги, но желали бы всеми силами людям, более нас способным и усердным, дать материал и побуждение для окончательной обработки“. [287] Можно предположить поэтому, что эти Capita по времени их сочинения автором (но не выпуска в свет) предшествовали выпуску сочинения Contra Nestorianos et Eutychianos. Подтверждением такого предположения могут служить, на наш взгляд, даже начальные слова сочинения Contra Nestorianos et Eutychianos, где автор говорит, что ему предстоит „объяснить некоторые тезисы, имеющиеся в первом исследовании“ (τινὰ κεφάλαια, τῆς ἀκολουθίας ἐχόμενα τῆς πρώτης ζητήσεως ἐπιλύσασθαι). [288] Что же за πρώτη ζήτησις „первое исследование“ он имеет здесь в виду? Нельзя, конечно, сказать с уверенностью, но предположительно можно считать его за κεφάλαια (Capita triginta). В сущности, по своему содержанию Contra Nestorianos et Eutychianos и представляет развитие в широком масштабе все тех же вопросов, которые в кратким виде поставлены в Capita Triginta. [289] Таким тесным родством этих сочинений определяется и время опубликования Capita Triginta, а именно вслед за сочинением Contra Nestorianos et Eutychianos, приблизительно в 536 г., в том году, когда Леонтий участвовал на соборе, осудившем фальшивую терминологию догматики и недостойные приемы полемики севириан.
Содержанием Capita Triginta служит указание тех заблуждений, в которые впадают севириане со своим учением об одной Божественной природе во Христе. Аргументация, на которую они опираются в своих взглядах, подвергается со стороны Леонтия строгой критике и вся признается несостоятельной. Те упреки, которые делают севириане в адрес Восточной Церкви, принимающей Халкидонское определение, совершенно неосновательны: Церковь учит правильно и разумно о Христе, ее терминология по отношению к Лицу Богочеловека точная и совершенная терминология. Изменение или перетолкование ее ведет за собой искажение истинного понятия о Лице Спасителя и о совершенном Им деле искупления рода человеческого. Все свои доводы Леонтий излагает в виде строго логических умозаключений, которые окончательно разрушают позиции противников и заставляют принудительно соглашаться с убеждениями нашего автора.
3. Adversus argumenta Severi (или Ἐπίλυσις, Эпилисис) тесно примыкает к предыдущему сочинению и по своему внутреннему содержанию и по своей зависимости от сочинения Contra Nestorianos et Eutychianos. Потому в древних манускриптах оба этих сочинения обычно и следуют одно непосредственно за другим. Обращают на себя особенное внимание два места этого сочинении, проливающие свет на его происхождение. Первое:
„И того, что прежде нами собрано было в защиту истинного учения из Свв. Отцов против несториан и евтихиан, было бы по милости Божией достаточно для окончательного поражения их лжеименного знания, но так как эти виновники зол выдвигают некие новые аргументы, которые ранее не употреблялись ими, то мы вынуждены предложить еще это сочинение, хотя и не составляющее подробного исследования“. [290]