Они медленно пошли вдоль улицы, ожидая встречного. Наконец увидели женщину, которая несла от колонки на коромысле ведра с водой.
— Скажите, пожалуйста, как мне найти дядю? — злясь на себя и на Зинку, спросил Сбитнев.
— Дядей тут много живет. Какого тебе? — остановилась женщина.
— Дядю Петю.
— А как фамилия?
— Я забыл.
— Вот те раз. Свою фамилию забыл?
— Моя фамилия другая. Это же тетя Маруся, мамина сестра. Еще у них дочь Зинка и сын маленький Колька.
— Кто же это такие? — наморщила лоб женщина. — Кошкаревы, что ли? Да нет, не Кошкаревы, у тех все ребята, девок нет…
— Еще наша бабушка Василиса с ними живет, — совсем уже обозлясь, сказал Сбитнев.
— Это сказочница-то? Что сказки сочиняет? Так это Бубенцовы, — оживилась женщина. — Ну да, они; и девка у них есть Зинка-юла, Чижиком зовут. Вон их дом, — указала она.
Перед домом Бубенцовых в палисаднике ярким ковром пестрели цветы, к частоколу приткнулась виноградная беседка. Дверь дома была открыта.
На середине просторной чистой комнаты ходил по кругу мальчик лет трех, в бумажной треуголке, с игрушечным ружьем и кастрюльной крышкой в руках.
— А я вам не скажу, что Зинка в питомнике, — остановился он перед ребятами.
— В каком питомнике?
— А в своем, за сараем. Вы только бабушку не разбудите, а то она барабан отберет, — показал мальчик ребятам крышку.
Мимо окна что-то прошумело, и в комнату влетела Зинка.
— О, уже пришли? А я за вами собралась! Знаешь, я где-то секатор потеряла, никак не найду, — протараторила она и круто повернулась к Коркину: — Ты чего такой красный? Стесняешься?
— Нет. Два дня на солнце. Обгорел. Вот даже нос щиплет, — потрогал Вася пальцами свой красный блестящий нос.
— Шкура обязательно слезет, как пить дать! Так чулком и сползет. Это уж я точно знаю. У меня этих шкур столько послезало… У-у-у — жуть! Давай я тебе сметаной помажу, — она рванулась в сени и через секунду вбежала обратно. Не спрашивая разрешения, вымазала нос Коркина в белое, отскочила на шаг в сторону, склонив голову набок.