Смущал её запах перегара и внешний вид гостя. Если бы я светился перед ней каждый день, то она бы давно привыкла к моим закидонам и перестала бы обращать на них внимание. Но видела меня Лидия за всё время работы всего несколько раз. И теперь в её хорошенькой голове и строгом внутреннем мире происходили катастрофические процессы, способные пошатнуть и разрушить целостность личности, родив на свет совершенно невообразимого и невозможного гомункула – от которого мы все ещё успеем взвыть.
В принципе, я бы тоже настороженно отнёсся к такому гостю. И на то было сразу несколько причин.
Во-первых, я действительно источал запах перегара и алкоголя. До сего дня Клоп так и не озаботился вопросом пастеризации своей продукции, и всё у него было до безобразия живое. А раз живое, то потом и ЖКТ страдает с утра очень сильно. А ещё в процессе потребления продукта начинаешь пахнуть как солдатская портянка… И, понятное дело, с утра ароматы были вообще непередаваемые. Вот честно, я пытался избавиться от запаха! Но, похоже, сделал только хуже – не помог даже спешный опохмел.
Во-вторых, я собирался жаловаться на наших металлургов, которые с утра притащили «починенную броню». Только вместо бронзового нагрудника мне притаранили железный. И пусть внешняя поверхность сей конструкции с натяжкой походила на сталь, зато про блеск и великолепие полировки можно было забыть. Я выглядел, как жертва пьяного сварщика – да ещё и тоже пьяная. И Лидия, видимо, считала такой легкомысленный наряд форменным издевательством, даже не предполагая, что вот именно в этом я с ней солидарен.
В-третьих, девушку явно смущала моя причёска. Таких лохматых существ она в норме здесь не видела – и видеть не собиралась. Лохматые жители Мыса ещё попадались в нижней его части, а тут, в верхней, люди старались следить за собой и укорачивать волосы. Но ведь я-то почти месяц болтался там, куда Лидия не пошла бы даже в самом страшном своём кошмаре… Конечно, я ополоснулся под прохладным душем, но теперь мои курчавые волосы стали ещё кучерявее – и отчаянно пушились, как у чёрного одуванчика-переростка. Если добавить к этому бороду греческого образца (как я считал!) и откровенно ваххабитского вида (как считали окружающие!) – весь мой образ оказывался цельным и завершённым.
А ещё я не собирался останавливаться и задерживаться, объясняя симпатичному проклятию этих мест, что я – это я, и что впустить меня – обязательно надо. Стража меня задерживать тоже не собиралась – не дураки, чай… Я шёл на звучащие из глубины здания голоса совещающихся, неумолимо надвигаясь на преградившую путь секретаршу – тем самым порождая тектонические сдвиги в её железобетонной уверенности в собственной защищённости.
- Добро пожаловать в реальный мир! – поздравил я её в тот момент, когда девушка поняла, что теперь точно пора посторониться. – Знаешь, он не всегда блестит и пахнет фиалками.
- Но!.. – девушка устремилась за мной, периодически пытаясь привлечь моё внимание, но не знала, как: то протягивала ко мне руку с вытянутыми пальцами, то вновь отдёргивала. – А…
Она даже попыталась снова забежать вперёд, но вот эти коридоры никто не рассчитывал для прохождения Филиппа Львовича, который только и делает, что качается – причём, не в плане увеличения параметров, а просто качается… От одной стены – к другой. Так что, когда я открыл дверь в комнату для совещаний, девушке осталось лишь подпрыгивать за моей спиной и обиженно показывать на меня пальцем Кириллу.
- Когда Филя войдёт и закроет дверь, надо открыть окно… – философски заметил Котов. – Ему-то нормально, а вот мы от его выхлопа и окосеть можем.
- Я бы в это окно и сам вылез! – заметил Дядя Фёдор. – Уж больно вид у него грозный… И доспех он зачем-то надел…
- Дядь Фёдор… – я указал обеими руками на нагрудник. – Что это, едрить вас во все отверстия, а?..
- Это просто смена жанра: с античного фэнтези на постапокалипсис! – заметил Кирилл. – Скоро тебе подгонят пулемёт и ржавый багги.
- Ну раз багги, то ладно! – вздохнул я, входя в комнату. – Но лучше в следующий раз подгоните что-нибудь более презентабельное…
- Мы над этим работаем! – заверил меня Дядя Фёдор. – У нас есть уже чугун, и скоро будет сталь. Ты, главное, не переживай… Ну и пока – извини, только так…
- Я пыталась, но не смогла, – расстроенно заявила Лидия от двери, виновато глядя на Кирилла.
- Ты и не могла! – успокоил её Кирилл.
- Что не могла? – растерялась девушка.
- Ты ничего не могла… – с сочувствующим видом сказал Кирилл.
- И ты больше не сможешь быть прежней! – с очень серьёзным лицом кивнул ей Котов. – Но ты не расстраивайся! Вот этот субъект – на то и субъект, что все остальные – просто объекты приложения его деструктивных усилий.