— Я испугалась, — слезы зазвенели в голосе, как колокольчики, — что больше никогда тебя не увижу.
Но минут через пять, до меня дошли слова Морана.
Я потеряла варежки по пути, а шапку пришлось отдать королю, чтобы он согрел руки. И мне не было холодно. Совсем.
Выйдя на улицу, я потрогала руками снег. И ничего не почувствовала. Точнее, ну, рассыпчатый. Потом камень. Все как обычно.
Это не было обморожением. Я просто не чувствовала холода.
— Так и должно быть.
Я вздрогнула.
Рядом со мной оказалась женщина. Та самая, которая помогла выйти мне из пурги, в ночь моего прибытия сюда.
— Опять вы? Вы призрак?
Сейчас я могла ее разглядеть. Высокая и стройная, в белом тулупе, и с белым меховым воротником, который сильно контрастировал с каштановыми волосами женщины.
Она была так близко, что я могла коснуться ее. Но побоялась.
Вдруг она снова исчезнет.
— Не призрак. Призраки не говорят, к счастью. Да и мне не следовало.
— Тогда — я сделала шаг к ней, в то время, когда она отступила, — зачем вы здесь? Почему помогаете?
Теплые карие глаза изучали меня, мои волосы и руки. Она почти улыбнулась.
— У тебя глаза отца. Цвета весны, которой тут никогда не бывает. Береги себя, Эльза, и теперь ты сможешь защитить все то, что тебе дорого. Больше никого и никогда не потеряешь.
Я моргнула. Сморгнула навернувшиеся на глаза от мороза слезы.
И она опять исчезла, оставив после себя еле заметную вспышку света в красном, морозном рассвете.
«Никто кроме тебя в такой пурге не пройдет» — вспомнила я слова Ведьмы.
Верно, потому что я ее не чувствую.