Я — последняя надежда умирающей цивилизации!
Я — хранитель святыни, охраняющей ее от нападения варваров!
Я — навигатор утлого суденышка, идущего прямо в жерло океанского тайфуна!
— Спасибо! Отлично получилось! — похвалил я мастера.
Мастер выглядел именно таким, каким мы обычно представляем мужчин, зарабатывающих на жизнь руками. Коренастый немногословный человек средних лет, в синей пыльной спецовке, с сигаретой за ухом. Его помощник был почти его полной копией, только немного моложе и субтильнее.
Они вдвоем за несколько часов умудрились встроить огромную железную дверь в проем между двумя квартирами, закрыв общий проход и создав общее защищенное пространство, мои ворота в собственное царство, убежище, ковчег, который должен спасти нас от надвигающейся угрозы. Именно эта дверь менее, чем через год, станет границей между между двумя мирами: миром хаоса, ужаса и смерти снаружи и крохотным островком жизни, безопасности и надежды внутри.
Я, словно завороженный, смотрел на эту огромную крепкую дверь, не веря своим глазам и не до конца осознавая, что у нас все получается, как задумывалось. Неровные щели между стеной и дверью были аккуратно заделаны изоляционной пеной, а поверх — цементной штукатуркой. Все было сделано профессионально и качественно.
Теперь размер нашего убежища удвоился и составлял около ста двадцати квадратных метров полезной жилой площади, которую можно будет использовать для хранения припасов и оборудования. Ну и конечно, чтобы поселить кого-то еще. Мы с женой ни разу не обсуждали эту возможность, но я чувствовал, что этот вопрос будто огромным неоновым знаком висел в воздухе. Мы оба думали об этом, каждый сам по себе, боясь первыми затеять разговор, понимая насколько чувствительной и щепетильной является эта тема.
Я думал о своей матери, которая жила в одиночестве в другом городе за три тысячи километров от нас. Жена, вероятно, думала о своих родителях, также живущих далеко. Абсолютно ясно, что наши родители, в их зрелом возрасте, в неведении о надвигающейся беде, обречены на погибель, если мы не решимся спасти их, предоставив укрытие в нашем убежище.
Вы спросите — в чем же проблема? Разве это вопрос — спасти от погибели собственных родителей? Может быть не вопрос для кого-то другого. Но для нас вопрос с большой буквы. Со всеми большим буквами.
Все дело в моей матери. В ее сложном и невротичном характере. Дело в том, что она, по своему обыкновению, в черную поссорилась с родителями жены, разорвав с ними любые контакты. Впрочем, она также поссорилась и с моей женой, с которой не разговаривала около года. Она так рано или поздно поступает с каждым человеком, который попадается у нее на пути и остается в зоне ее общения достаточно продолжительный период времени. Так бы закончилось и со мной, если бы я не был ее сыном и если бы наша связь не держалась на моих чувствах сыновней вины и долга, даже после очередных ее выходок и оскорблений, когда я клялся стереть ее номер телефона и никогда не звонить, но потом остывал и прощал.
Мысль о том, чтобы закупорить мою мать, родителей жены и нас в одном пространстве, словно селедок в консервной банке, казалась безумной, обреченной на ядерный взрыв, на грандиозный провал. Поэтому я не решался заговаривать на эту тему. И был благодарен супруге, что и она также тактично молчала. Время у нас еще есть. Мы еще успеем все обсудить и решить эту задачу. Но только не сейчас.
Сейчас передо мной стояла новая великолепная дверь. И она мне нравилась!
— Отлично получилось. Спасибо, — повторил я.
На мою похвалу старший мужик лишь молча пожал плечами, давая мне понять, что для них такие дела не представляют сложностей. Они оба ловко и быстро собирали в огромный зеленый ящик инструменты, каждый на свое место в определенное отделение.
Признаюсь, я всегда испытывал неловкость и даже робость при общении с людьми физического труда, простыми и конкретными, не умеющими много говорить, а предпочитающими и умеющими действовать. Я вырос почти без отца и никто в детстве не научил меня мужским штукам, вроде забивания гвоздей или прикручивания болтов. В итоге, почти всегда, когда мне приходилось волею судьбы сталкиваться с необходимостью мастерить что-то руками, результаты работы, за редкими исключениями, оказывались весьма плачевными. И я почти с благоговейным восхищением смотрел на мужчин, у которых руки росли из нужного места, а не из «задницы», как говорит моя мать.
Голос мамочки из детства выпрыгнул из темноты сознания и продолжил чеканить много раз произнесенные ею в моем детстве фразы:
Манипулятивное и угрожающее — «будешь плохо учиться — пойдешь работать дворником».
Мотивирующее — «ты не рукастый, тебе нужно учиться, чтобы выжить».
И одобряющее — «все, что ты умеешь, это работать головой».
ebooksa