— Дочь Касимовой сегодня утром была здесь…
У Бахтиарова перехватило дыхание, и он машинально расстегнул воротник рубашки.
— Ужас, что с ней было, когда она узнала о смерти матери, — продолжала Нина Ивановна.
— Где она? — побледнев, прошептал Бахтиаров.
— Ушла.
— Куда?
— Успокойтесь, — тихо сказала Нина Ивановна и, взяв его под руку, с обычным своим ласковым умением подвела к ящику, на котором до этого он поджидал ее. Они сели.
Из окон кухни высунулось несколько женских физиономий. Не обращая внимания на любопытных, Нина Ивановна вполголоса рассказала Бахтиарову все подробно.
Из этого рассказа Бахтиаров понял, что Жаворонкова приезжала повидать Касимову, у которой, по ее расчетам, заканчивалась путевка. Выглядела Жаворонкова очень плохо. Услышав о смерти Ольги Федосеевны, она потеряла сознание. Прошло много времени, прежде чем она пришла в себя.
Бахтиаров спросил:
— Вы ей сказали, что в день смерти Касимовой я был здесь?
— Да. После того как она пришла в чувство. Это была моя ошибка. Мне думается, не скажи я этого, она так не поспешила бы отсюда. Я пыталась ее удержать…
— Откуда она появилась? Куда пошла?
— Я ее спрашивала, но она ничего не ответила. Но подождите, Вадим Николаевич, — сказала Нина Ивановна, видя, что Бахтиаров недоволен. — Когда она лежала в нашей амбулатории, то одна санитарка, только что возвратившаяся после отпуска, сказала, что видела ее в доме доктора Полякова, около деревни Лунино. Это километров двадцать пять отсюда…
— Кто такой Поляков?
— Его многие знают. Сейчас он не работает. Пенсионер. Во время оккупации натерпелся от фашистов. Я с ним не знакома, но видела его в прошлом году, случайно. Интересный старик…
— Когда она ушла отсюда?
Нина Ивановна взглянула на свои часы, наморщила лоб и ответила:
— Точно не заметила время, но что-нибудь около двенадцати дня.
Бахтиаров посмотрел на часы. Было без десяти пять. Он соображал, что ему предпринять: идти в город, чтобы оттуда позвонить в управление, или отправиться в деревню Лунино.