Крошкина с раздражением швырнула книгу на стол. «Неблагодарная. Не понимает, что для нее стараюсь И вчера пекла пироги, девчонок угощала… Уразумела бы, сколько денег стоит такая прихоть…»
В дверь осторожно постучали. Набросив одеяло на свою неоправленную постель и прикрыв полотенцем посуду на столе, Крошкина крикнула:
— Входите!
На порог шагнул старик в соломенном картузе, в очках. Прикрыв дверь и осмотревшись, спросил:
— Мария Ивановна Крошкина, если не ошибаюсь?
— Не ошиблись. Я самая.
— За девять лет вы ничуть не изменились. Разве что похорошели.
— Я вас первый раз вижу.
— Неважно, — объявил старик, стянул картуз, поставил чемодан на пол. — Это неважно.
— Что надо? — повысила Крошкина голос.
Старик сел на стул.
— Не волнуйтесь. Я с очень неожиданной, но доброй весточкой…
Крошкина шмякнулась на диван. Стены комнаты словно падали и плыли. В ушах звучали слова: «От вашего мужа…»
— Да, да, от вашего мужа, Алексея Игнатьевича, — тихо продолжал старик. — Вы, дорогуша, отнеситесь к известию спокойно и доверительно. Вот, записочка…
Старик привстал и через стол подал листок бумаги. Крошкина сразу узнала почерк Алексея. «Дорогая и бесценная Маша. Я жив. Я умер, но я жив…»
Воспоминания обрушились на Крошкину.
…Лето. Улицы города заполнены военными людьми. Среди них Алексей. Она с семилетней Женей стоит на углу улицы, и девочка машет рукой бойцам. Рядом рыдают женщины. Она тоже в слезах, хотя жизнь с Алексеем не ладилась. Вскоре после свадьбы ей стало ясно, что мужу она безразлична. Первое время были надежды, что все обойдется. Но надежды не оправдались: муж обманывал ее на каждом шагу. И вот война. В минуты прощания с Алексеем думала, что он осознал свою вину. Но вечером, желая еще раз побыть с ним, она приехала на вокзал, долго бродила среди людей и, наконец, издали увидела Алексея. Он держал в объятиях молодую плачущую женщину. А месяца через четыре пришло извещение о его гибели. Она поступила работать на шинный завод, Женя пошла в школу. Прошли годы войны. Женя выросла…