Грех прощения

— И что она?

— Сказала, что уходит с ним. Потом был долгий развод, во время которого она забрала все, что могла, и попыталась забрать то, что не могла. Потом завезла Платона к своей матери, а сама устраивала личную жизнь. Два года она манипулировала мною, не давая видеться с сыном, — в его голосе зазвучал раненый зверь. — Ее личная жизнь так и не устроилась. А у Платона начались проблемы со здоровьем. Ее мать отказалась за ним смотреть. Понадобились деньги. А я сказал, что не стану оплачивать расходы сына, если не буду его видеть. Поэтому мы начали видеться. И в итоге она живет с Платоном. Он ее ненавидит, потому что она его бросила. Она водит его к психологу. Сын ей мстит. Вот такой финал истории о некогда счастливой семье.

Анна смотрела на него сочувственно.

— А почему ты два года не виделся с сыном?

— Она требовала выполнения условий, на которые я пойти отказывался. Вначале адвокаты боролись. Потом я решил отпустить. Уехал на два месяца. Попутешествовал, — он вздохнул. — Успокоился.

— И что ты об этом думаешь?

— Все это в прошлом. Мне жаль ее. Но это ее путь, который она сама выбрала. Я простил, хоть мне и нелегко было это сделать. Простил ради сына. Платон приезжает ко мне, я к нему. Иногда мы путешествуем вместе, — он опять вздохнул. В его голосе звучали ноты пережитого и принятого, состояние, в котором нет больше негативных эмоций — только факты поступков. — Да и я сам виноват.

— В чем?

— Не нужно было жениться на женщине без ценностей, — он посмотрел в глаза. — Вот у тебя какие ценности?

— Дело, семья, самореализация, — без запинки ответила она.

Игорь перебил:

— А ее — шубы, сумки и вечеринки с подружками. Так что я сам виноват. Ее взгляд коснулся темной глади, отражавшей огни города. Дежавю.

Когда-то на берегу другого залива Матвей рассказывал ей о своей боли, а она в ответ — о своей. Опять ее автомобиль, залив, рассказ, опять боль. Только реакции разные. Матвей винил — Игорь разделил ответственность. И о своей боли она говорить не хотела. Взглянула на часы: 00:40.

— Поехали домой?

Игорь кивнул. Она завела мотор.

— Ты один в семье? — сменила она тему на более светлую.

— Да. Я поздний ребенок. Маме было сорок два, а отцу сорок пять, когда я родился.

— Поздний сын-гений, — улыбнулась Анна.

Он вновь кивнул, но без гордости, как будто это само собой разумеющийся факт.

— Твоя мама тебя баловала и любила?