Грех прощения

Матвей кивнул.

— О чем ты подумал, когда увидел меня сегодня?

Его губы расплылись в мальчишеской улыбке.

— Честно?

Она тоже кивнула вместо ответа.

— Что ты поправилась, — с той же озорной улыбкой ответил он.

Она смерила его внимательным взглядом и холодно заметила:

— Мой вес всегда одинаков. Перепады до трех килограмм, — она машинально откинулась на спинку стула. И в это мгновение ощутила сквозь куртку, что в сумке вибрирует телефон. — Я выйду на пару минут. — Взяла сумку и направилась в туалет.

Матвей сверлил ее взглядом. Проходя через зал ресторана, она чувствовала его пристальный взгляд даже сквозь стекло. Наконец она оказалась в уборной. Телефон продолжал вибрировать. Она посмотрела на дисплей: «Игорь» — пять неотвеченных вызовов. В правом углу высветилось время: 22:15. Анна истерично рассмеялась. Оказывается, 22:15 получается само собой, когда у тебя два свидания за вечер.

Взглянула в зеркало: глаза горели ярким пламенем. Никогда она не видела такого огня. Наконец-то она поняла, что такое кайф игры, кукловод, управляющий процессом, вкус победы. Она победила игрока. И осознала это только сейчас. После возвращения из Одессы она последовала советам Артема, и это заставило Матвея прийти. Казалось, что она спасает себя, но на самом деле она знала: для него нет ничего страшнее, чем безразличие. Матвей не вынес того, что она так быстро о нем забыла. Получается, она победила Матвея его же методами. «Силен тот, у кого есть выбор». Игорь ждет ее в ресторане благодаря тем же приемам, которым научил Матвей. Вот что становится иглой, с которой так сложно соскочить, — власть над людьми.

Она достала из сумки помаду. Телефон завибрировал вновь. Не спеша подкрасила губы. Брызнула духами. Открыла кран. Шикарная зеленая лужайка вокруг мойки исчезла. Ее заменила россыпь белых круглых безжизненных камней. Тогда, в тот июльский вечер, когда Матвей впервые привел Анну в этот ресторан, она была полна жизни, как молодая трава. Дотронулась до гладких камней: «А теперь нет ничего». Совесть? Она не мучила. Ее будто заморозили. Вкололи анестезию. «Что случилось со мной? Как это случилось?» — она смотрела себе в глаза. Туалетная комната за минуту рассказала больше, чем сотни слов. Анна стала камнем — гладким, отполированным, совершенным по форме камнем. В ее душе что-то зашевелилось. Тихий, практически беззвучный шепот совести. Вернее, только шевеление. «Скоро буду», — написала она Игорю.

Матвей оценивающе наблюдал за ней на протяжении всего пути от дамской комнаты к столу. Они словно поменялись местами. Теперь его мучают подозрения. Ее мобильный не лежит на столе, а вибрирует в беззвучном режиме. В ее глазах огонь игры. В его — ожидание.

— Пора ехать, — сообщила она. — Попроси счет, пожалуйста.

На его лице отразилось непонимание.

— Ты спешишь? — повторил он свой недавний вопрос.

И этот вопрос раньше задавала она.

— Да, ждет там, бедняжечка, — из ее уст опять прозвучали слова Матвея.

Он посмотрел ошеломленно, пытаясь понять, шутит она или говорит серьезно. И такое выражение не раз появлялось у Анны от его слов.

— Я сегодня целый день на семинаре. Завтра опять. Устала, — пояснила она. Матвей никогда не пояснял.

Движением руки он попросил официанта принести счет. Он выдыхал клубы кальянного дыма, Анна — дым сигареты. Она взглянула на него. «Есть ли у меня чувства к нему? Однозначно есть», — отвечала она себе. Он пронзительно посмотрел ей в глаза.