Она ощущала запах одеколона. Слышала биение его сердца. Они стояли в осенней мгле, слабо освещенной огнями комплекса. «Обезболивающее» вновь делало свое дело. Хотелось плакать. Но она не могла: слишком много вопросов вызвали бы слезы. Плакать хотелось не из-за Матвея, плакать хотелось из-за Игоря. Из-за того, как сильно бьется его сердце.
21 октября
Анна сидела в переговорной, когда услышала входящий вызов. Последнюю неделю ее мобильный работал в беззвучном режиме. Она отвыкла от сигналов телефона. Но, несмотря на расстояние метров в пятьдесят, различила мелодию.
— Слышишь рингтон? — спросила она помощника.
Тот отрицательно покачал головой. Анна встала из-за стола. Быстрым шагом прошла через холл к кабинету. Открыла дверь. Телефон беззвучно лежал на столе. Только светящийся экран сообщал о звонке. Надпись на мониторе гласила: «Андрейчук Матвей Анат.».
— Неожиданно, — начала она со своего ощущения. Не включая лампу, опустилась в кресло. За окном уже сгустились сумерки. Дни становились все короче, осень, метр за метром отмеряя солнечный свет, прятала его в несуществующую кладовую. На другом конце линии тихо. Матвей молчал. — Ты позвонил мне или я тебе? — не выдержала она.
— Почему неожиданно? — грустно поинтересовался он.
Анна взглянула в окно. Ей не хотелось витиеватых фраз. Настало время говорить то, что думаешь.
— Была уверена, что после вчерашнего… — она запнулась, ища подходящее слово. Наконец оно нашлось: —…чаепития ты исчезнешь.
— Почему?
— Вряд ли ты решишься играть ва-банк, — прямо сказала она.
— Почему? — повторил он свой любимый вопрос.
— Потому что, Матвей, играть ва-банк способен лишь тот, кто готов проиграть. Ты не такой, — пояснила она причину своей уверенности.
— А какой?
— Ты боишься проигрыша. И скорее сбежишь или сначала попытаешься обвинить меня, а потом сбежишь — такое поведение больше на тебя похоже. Хотя на самом деле это одно и то же.
Собеседник громко вздохнул.
— Ты ошиблась, — резко ответил он.
— Сомневаюсь. Я знаю тебя лучше, чем ты сам.
— Например?
— Например, сейчас ты рисуешь на листе решетки, — мягко сказала она.