Грех прощения

— Я в шоке, — сказала правду Анна.

— Не ожидала увидеть меня таким? — он пронзал ее горящими тазами.

— Знать и прожить — слишком разные вещи.

Матвей не обращал внимания на ее состояние. Наоборот, воспринял ее слова как восхищение. Он продолжал, слегка подпрыгивая, идти по парапету, так же касаясь ее волос.

— Когда ты уже начнешь мне клиентов приводить? У тебя столько знакомых, — рассуждал он вслух.

Его слова прозвучали в фоновом режиме. Она не успела отследить свою реакцию на них. Анна подняла взгляд, и в это мгновение он запрыгнул на крышу вытяжки и начал плясать. «Крышеснос»⁷, — поняла она. Матвей двигался словно в трансе. Согнутые в локтях руки подняты вверх, частые па ногами… Она уже видела это в ролике, который он показывал в ночь перед снятием швов. Его пляска в Нью-Йорке на Таймс-сквер. Анна пыталась вспомнить название танца, которому обучают в пикапе. «Танец шамана?»

— Матвей Анатольевич, прекратите ваш «Крышеснос», — спокойно попросила она.

От неожиданности Матвей замер.

— Ты очень скучная, Аня! — разочарованно вздохнул он. Затем спрыгнул с возвышения.

— Напротив, очень веселая. Только приемы НЛП меня не впечатляют, — пояснила она.

Ответом стал трагический вздох. Они подошли к подъезду. Молча поднялись на этаж. Матвей только открывал перед Анной двери. Зашли в квартиру. Буржуй по традиции встретил их в коридоре. Гость бросил рюкзак на диван и снял кофту. Уверенной походкой проследовал в спальню и разлегся на кровати. Анна пожала плечами и пошла на кухню.

— Кофе будешь?

— Да, — сообщил из спальни грудной голос.

Анна смотрела в окно. Она понимала, чего он ждет. Если зайти в спальню, то дальше — секс. План на вечер такой: произвести впечатление с помощью «пешек» в ресторане, затем пара внушений, «Крышеснос» и спальня. Она вздохнула: «Неужели он не способен хоть что-то проиници-ировать?» Время шло. Матвей продолжал ждать.

— Кофе готов.

— Иду!

Она отчетливо слышала звук клавиш. Он писал кому-то СМС.

— Что будем делать? — поинтересовался Матвей, появившись в гостиной.

— Все, что мужчина скажет, — многозначительно улыбнулась Анна.

— «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад!» — продекламировал он Пушкина, смерив ее пылким взглядом.