– Окей, окей! Да, я был неправ, что дразнил тебя, но завтра мой брак с твоим сыном и ты собираешься, меня-а… – Яли замолкает: альфа целует его, доказывая действиями вместо слов.
Собирается. Еще как собирается! Твердый член, упирающийся в ягодицу Яли – тому подтверждение. Он отворачивается, утыкаясь лицом в подушку и выдыхает через зубы. Лицо пылает. Желанная близость желанного альфы сводит с ума. Казалось бы – всего шаг – и он готов предать кого угодно ради шанса в последний раз ощутить себя во власти Франа.
Яли и правда законченный мазохист.
– Сейчас, – собрав всю силу воли, выдавливает он, – сейчас кто-то приде-о… от, – Яли заикается и давит невольный стон – альфа задирает халат и упирается ему стояком меж ягодиц.
– Я запер дверь, – с придыханием на ухо. – Если ты будешь тихим, они решат, что ты спишь.
Яли сжимается, противится, пытается встать, вылезти из-под альфы, но тот снова его придавливает, собственнически оглаживая руками под халатом и сжимая бока. Фран беспорядочно целует его в плечо, шею, после к уху – прикусывает мочку.
– Франкард! – восклицает Яли, ойкнув. – Я сейчас буду кричать. Ты хочешь, чтобы пришел Элайзер? Ах-х… Или чтобы все соседи знали, что мы с тобой?.. – он знает, что это бесполезно. Знает, но продолжает попытки вырваться.
А в душе – борьба. Или сдаться, или убежать. Или насладиться Франом в последний раз, или удержаться, выстоять перед соблазном.
– Ты еще свободен, – в ухо, – позволь мне…
Яли хочет выкрикнуть «нет», но слово превращается в непонятный звук. Его собственный член ноет, возбуждение – нарастающее. Тянущая боль пульсацией и в кольцо мышц, куда упирается член альфы. И если бы не ткань брюк – Фран давно бы вошел, а не только потирался, поддергивая-возбуждая.
– Ах, вот, что ты хочешь сделать, – шепчет в подушку Яли. – Заставить изнывать от…
Фран задирает его халат еще выше, оголяя часть спины. Альфа спускается ниже, кровать скрипит. Яли понимает, что может вырваться – но не делает этого. Внизу живота слишком тянет и болезненно-сладко пульсирует, чтобы думать о чем-то другом, кроме разрядки.
Впрочем, он всегда знал, что несилен духом.
Если не заходить слишком далеко… то почему бы и нет.
Фран прав – он еще свободен. Последний день. Вечер. Черт… Яли громко выдыхает в подушку и жмурится, когда Фран, выцеловывая поясницу, спускается ниже. Его ладони на ягодицах – сжимают, мнут. Яли невольно млеет от этой ласки.
«Просто не заходить дальше. Просто не заходить. Просто…» – мысли сбиваются с ритма, когда Яли чувствует полуукус в ягодицу. Пальцы альфы скользят к расселине, а Яли со всех сил сдерживает дыхание – только бы не громко, только бы не выдать звук.
«Ты не должен», «очнись», «не позволяй это», «сопротивляйся» – тысячи слов ежесекундно, но он абстрагируется от них. Особенно, когда Фран проводит языком по укушенному месту. А после – к сжавшемуся анусу – где наверняка уже мокро от смазки. Яли сильно жмурится. Фран никогда не проделывал с ним подобного. Все их ласки были довольно грубы, и он не привык к такому Франу – к жестким прикосновениям-укусам, граничащим с нежными поглаживаниями-поцелуями. От этого острого контраста он сдается окончательно.
Альфа проходится горячим языком по анусу, руками разводит ягодицы. Языком надавливает на вход – а Яли замирает от новых, неизведанных раньше, ощущений. Он слышал о подобном, но чтобы ему… и Фран… о-о. Он выгибается навстречу, расслабляется, позволяя альфе протолкнуть язык внутрь.
Запах мяты заполняет легкие, вытесняет воздух, а из головы – последние мысли о побеге. Эти движения языка внутри, сильные руки, сжимающие ягодицы… Яли не выдерживает. Он слышит собственный голос и вжимает голову в подушку, перекрывая воздух – только бы не стонать. Но звуки рвутся из горла непроизвольно. Ему хорошо. Только когда к языку добавляются пальцы, проникающие внутрь, Яли осознает, что его явно подготавливают для чего-то большего.
Протест – незамедлительный. Яли возится, пытается привстать, опираясь на локти. И Фран прекращает его разрабатывать, переворачивая вдруг на спину. Разгоряченной кожей – к простыням. Глаза в глаза. Яли убирает со лба прилипшие волосы, но взгляда не отводит. Щеки еще больше горят. Дверь… дверь точно закрыта? Что же он творит… Что же они творят!