Таня долго с сомнением разглядывала Пашку.
— А по виду не скажешь.
Пашка встал, подошёл к зеркалу и посмотрел на самого себя. Мдас. Седина исчезла, мелкие морщинки разгладились, и вообще…
Он уселся на место. Опять принялся за сайгу.
— Это Улей!… Тут у всех так.
— А Ванесса сказала, что в Улье люди могут жить вечно.
— Да, Танечка, вечно… Если не пристрелят или не съедят. А тут такие случаи на каждом шагу.
— Слушай, а сколько я буду на вас работать, чтобы… Ну… Чтобы расплатиться за своё спасение?
Пашка хохотнул.
— Ты это так серьёзно восприняла… Ничего ты нам не должна.
— А…
— Нам надо было, чтобы ты как можно быстрее адаптировалась. Чтобы поняла — насколько жесток этот мир и лишнего не выдумывала. Это ты тут, в общежитии, как в теплице. Как только выйдешь за ворота, то сразу начнётся кошмар.
— А… А когда я всё пойму… Все, все правила… Меня выставят за ворота?
— Тань, ты перестань комплексовать. Никто тебя никуда не выставит. И в обиду тебя никто никому не даст. Главное, чтобы ты не была дурой. Тебе Ванесса объяснила, что тут никому нельзя верить?
— Да.
— Вот и не верь. Каждый новый человек, потенциально опасен. Будешь держаться около Бабки, проживёшь долго. Получишь какой–нибудь дар. Может быть — полезный для команды. Начнёшь мотаться с нами по Улью. Это, конечно, опасно. Но зато это так интересно.
— Да… Машка вон какие страсти рассказывает. Но я же вижу, что ей это нравится…
Помолчала маленько.
— Ладно, пойду чего–нибудь сготовлю.
И отправилась на кухню.