Все дружно подняли руки. Все, кроме Мазур и Деда.
— Ты, Игла, остаёшься?
Ванесса дёрнула бровью.
— Нет. Я тоже иду.
— А что руку не тянешь?
— Мила, мы же не в школе.
— А ты, Дед?
Дед замялся.
— Не знаю, деточки… Ну, если вы меня возьмёте…
Тут все поняли, что Дед просто боится. А Маша, которая видимо «пощупала» его психику, успокоила.
— Максим Севостьяныч, вы не переживайте, всё нормально. Никто вас в обиду не даст. Нет, если хотите — то, конечно, оставайтесь, но я вам советую прогуляться.
Собирались недолго. Только Скорый потребовал, чтобы женщины одели под куртки кевлар. Слава Богу кевларовых броников было уже аж семь штук.
Один напялили на Деда. И вообще, одели его по–военному. А то ходит в холщовых портках и ситцевой рубахе в горох. Ещё бы лапти обул. А куча амуниции без дела валяется.
Первым делом зашли к Фуксу. Точнее — к Анечке.
Пашка по дороге поинтересовался:
— Бабка, а может Аню к нам перевести? Одна комната опустела. И ребёнок будет рядом с бабушкой.
Бабка вздохнула.
— Можно, конечно. Но… Вот ты заглядывал в Анькину комнату? Нет? А ты загляни… Из покоев принцессы и в спартанскую общагу?… Мне, думаешь, не тоскливо без неё? Мне тоже хочется, чтобы ребёнок был со мной рядом. Но ты видишь — как я живу?
Она скривила губы, поморщилась.
— Да и Ольга на дыбы встанет. Она просто не позволит забрать ребёнка… Она уже её «дочкой» называет… А Анька её — «мамой Олей»… Нет. Пусть уж так.