— Блин! — орала Бабка. — У нас ответить нечем!
— Козлы! Заденут неваляшку… Я им яйца поотрываю! — сквозь рёв мотора вопил Шило.
Скорый заметил движение ствола пулемёта на броневике. Вогнал пулю в щель пулемётного гнезда. Причем — почти не целился. Просто подумал — туда! И ствол аэсвэкашки как бы сам навёлся, куда надо.
— Стой, — заорал Скорый, — Бабка, стой!
Багги пошла юзом на тормозах.
— Ложись! — кричал Пашка. Впереди, метрах в тридцати, с коротким подвыванием, упала и разорвалась следующая мина. Целили с упреждением.
— Твари, — шипел Скорый, передёргивая затвор.
Один боец–миномётчик уже подносил к стволу новый снаряд. Пашка приложился к прицелу. Боец вставил хвостовик в ствол и разжал руки. И Пашка нажал на спусковой крючок. Он успел увидеть, как смялась горловина трубы, перед тем, как полыхнуло и грохнуло. Рвануло так, что броневик юзом отъехал в сторону, а валяющийся кверху колёсами пикап, ещё раз кувыркнулся и встал «на ноги».
— Минус два, — посчитал Дугин.
— Минус три, — поправила Бабка.
— Значит — один остался?
— Да. В броневике сидит. Поехали, посмотрим. Так. Все окрысились! Скорый, держи на мушке пулемёт.
Развернувшись, Бабка потихоньку, осторожно, поползла к месту побоища.
Внизу, на полу машины, Беда попросила:
— Шило, слезь с меня. Придавил.
Уселась на место и тут же подскочила.
— Ай! Ай!
— Что? — кинулся Пашка. — Что случилось?
— Я на что–то села!
— Куда руками! — рявкнул Дугин. Сам полез, осторожно прощупал сиденье. В набивке торчал горячий осколок. Он выхватил железяку и, перебрасывая из руки в руку, выкинул за борт.