- Увидишь.
- Одевайся, Пашенька, - уговаривала его первая, - по дороге всё объясним. Давай я тебе помогу. Вот футболочка, потом брючки.
Она квохтала над ним, как над ребёнком.
За окнами несколько раз глухо бумкнуло. Пашка насторожился - уж больно похоже на выстрелы. Но остальные не обратили внимания и продолжали кружиться вокруг него как клуши.
Павел лихорадочно соображал.
Если его собрались украсть, то с какой целью? Происки конкурентов? Так извините. У него не настолько солидный бизнес, чтобы присылать за ним армейское подразделение... Вымогать деньги? Тоже сомнительная версия. Такая навороченная банда поехала бы к Андрюхе Кичаеву и легко, не напрягаясь, вытрясла бы из него и бабло, и душу. А к нему-то с чего?... Если собрались крышевать, то зачем все эти разговоры… Да и слёзы… Хрен его знает.
Вот только рыпаться не следует. Оружие-то у баб рабочее, потертое. И висит привычно, не отягощает. Такие из пистолетика шмальнут - глазом не моргнут. Да и не промахнутся.
Хлопнула калитка. На крыльце оббили снег с обуви и вошли в дом. Все заинтересованно ждали.
Вошла соседская девочка, Маша Карманова, в сопровождении невысокого, но очень широкоплечего мужичка. Мария, тоже одетая в камуфляжку и обвешанная оружием, поздоровалась, и сходу:
- Привет Паша. Ты почему ещё в трусах?
- Он уже одевается, одевается, - суетилась та, которую назвали Тьмой.
Бабка ткнула пальцем:
- Вот она, наша "Беда".
Мария тяжело опустилась на табуретку:
- Опоздали.
Бабка поинтересовалась:
- Что - уже началось?
Маша горько покивала. А Бабка продолжала:
- И ты решила проблему кардинально?
- Да, Мила... Всех застрелила. И себя тоже. Не хочу, чтобы они стали тварями.