Я вернулась за тобой...

Подняла взгляд на Антона, и по моей щеке, тоненькой дорожкой, пролетела слезинка. Он смотрел в сторону. Отводил взгляд и нервно поджимал губы.

— Прости… Я начал искать его сразу. Когда видел, как ты изо дня в день все больше превращаешься в живой труп. Когда слышал каждую ночь твои всхлипы, а наутро темные круги под глазами от бессонной ночи.

— Мне нужно побыть одной…

Антон понял меня буквально, и уже спустя 10 минут тихо щелкнула входная дверь.

Эту ночь я буду помнить всегда… Лишь произошедшее, спустя 5 лет, сможет потеснить те чувства, которые я испытываю сейчас. Я рыдала, орала в подушку, закусывая ее зубами. Изодрала все руки, сдерживая крик, и выла…Как раненое животное, как погибающее тело, как несуществующее «ничто». В один момент мне показалось, что я сейчас умру. Что моё сердце разорвется в прямом смысле. Что на утро меня найдут уже остывшей, холодной. Мне даже показалось, что я начинаю сходить с ума. Я слышала голос… много этого родного и ненавистного теперь мне голоса. Все его слова, все прикосновения — обрывками фраз и калейдоскопом картинок проносились перед глазами. Я закрывала уши, скрючивалась на полу и раскачивалась. Мне казалось, что моя голова лопнет. Расколется на две части. И я бы этого хотела… Чтобы не думать, не вспоминать, не умирать заживо. Не знаю, как в такие моменты, люди приходят к суициду. Но у меня ни одной такой мысли не было. Не хотелось хвататься за лезвие, не хотелось пить десятки таблеток, даже в окно выйти не хотелось… А может просто не было сил встать….

А утром вернулся Антон.

— Вот… — протянул мне бархатную коробочку и вышел.

Я прожигала её взглядом, а потом… подхватила и пошла в зал. Антон стоял у окна. Спина напряжена, руки в карманах, челюсти сжаты.

Я подошла к нему, выдохнула, обняла со спины и произнесла:

— Я согласна… — два слова, а на деле подписала себе смертный приговор…

Глава 25

Наше время

— ДА, АЛЕКС, Я ЗЛЮСЬ!!! Я злюсь на свою судьбу. На обстоятельства эти поганые. Я злюсь на тебя!!! За то, что бросил. За то, что в глаза не посмотрел, а лишь клочок бумаги оставил. За то, что уехал и добровольно позволил мне… — я прикусила язык. Вовремя… очень вовремя.

— Позволил что, Амира? — Ухватился за мои слова, а я так надеялась, что не услышал…

— Ничего… Это все уже не важно. — Хочу уйти. Хочу убежать. Чтоб не видеть его, чтоб не слышать и не вспоминать ничего.

— ДА ХОТЬ ОДИН РАЗ МОЖЕШЬ ДОГОВОРИТЬ СО МНОЙ НЕ СБЕГАЯ??? — Орет во всё горло Алекс.

— А что толку??? — повышаю голос, — что толку с тобой разговаривать??? Что нового ты мне скажешь? Неужели ты не видишь, что взаимные обиды настолько въелись в кожу, что, что не говори — ничего не поможет.

— У меня только за одну вещь обида, но я смог бы….

— А Я НЕТ!!! Я не смогу! Не смогу забыть твой поступок. Не смогу простить его. Но знаешь, это ничто по сравнению с тем, что я никогда не прощу тебе 18 октября.

— Амира…