Особнячок ГПУ мне удалось покинуть только вечером, уладив все необходимые формальности. Невероятное чувство свободы окрыляло меня и придавало сил.
Чекисты обещали помочь в ряде вопросов. Если получится хотя бы пятьдесят процентов от задуманного, буду считать, что не зря оказался в этом времени.
Эйфория сыграла со мной злую шутку. Я не сразу понял, что следом за мной идёт человек со шрамом через всё лицо. Когда он выхватил свой револьвер, я действовал быстро, но всё-таки недостаточно быстро, чтобы опередить его. И потому мой выстрел прозвучал вторым.
И всё-таки я попал!
Эта мысль пришла в голову перед тем, как перед глазами наступила темнота…
А потом пришла боль: мучительная, сверлящая, она словно исходила со всех сторон. Я застонал и открыл глаза.
А открыв – не поверил увиденному.
Я лежал на скрипучей больничной койке, а передо мной в застиранном больничном халатике сидела Настя… Моя жена, которую я потерял много лет назад, а вернее – вперёд.
И тогда боль отступила.
– Настя! – произнес я. – Любимая!