Горячее сердце, холодный расчет

Они начали с Аллеи Сильвии, огибавшей замок.

— Знаешь, Ритусик, — сказала Наташа, — мне иногда кажется, что я — Золушка, напялившая чужой наряд, но вот-вот обман раскроется, и меня вытурят с позором на задворки. И здесь, в Шенонсо, я особенно остро это чувствую.

— По-моему, ты говоришь полную ерунду. Ты — прекрасная принцесса, по праву одаренная всеми этими богатствами, — возразила Ритка.

— О, ты себе не представляешь, сколько мне пришлось копаться в золе, пока я не нашла ключик от рая, — горько усмехнулась Наташа.

И Ритке показалось, что Наташа хочет, чтобы ее расспросили о ее прошлом, потому что она сама опасается показаться навязчивой.

— Я помню, ты говорила о том, что жила в деревне и твой отец отличался повышенной любовью к женскому полу, — ступила Рита на зыбкую почву расспросов.

— Ну, это если мягко описать картину. На самом деле все было ужасно! Деревенька, в которой я родилась и выросла, находилась в семидесяти километрах от районного центра. Это была редкостная дыра. Моя мать умерла через месяц после моего рождения. У меня еще был брат, старше меня на семь лет, не знаю, что с ним стало. Когда ему исполнилось шестнадцать, он подался в Москву, с тех пор о нем ничего не было слышно. А наш батяня постоянно на ком-то женился. Точнее сказать, он приводил в дом каких-то теток и всем в деревне рассказывал, что ищет мать для дочки. Из шести моих мачех одна попалась хорошая.

Тут она мечтательно улыбнулась, и Ритка поняла, что образ этой женщины — одно из лучших воспоминаний детства, сохранившееся у Наташи.

— Тетка Тая сбежала от отца через три месяца, но обо мне не забыла, — продолжала она тем временем свою исповедь. — Она бы меня забрала к себе, только кто бы отцу убирал хату, стирал и готовил? Его бабы с ним только пили да предавались плотским утехам. Нет, я была его рабой. Но тетя Тая меня подкармливала, покупала иногда для меня одежду или перешивала что-то из своей, а ее сестра, Полина, занималась со мной немецким. Они-то и внушили мне мысль о том, что языки мне даются легко и мне обязательно следует ехать в город и поступать в институт на переводчика или учителя иностранных языков. И, как это ни странно, я смогла осуществить мечту моих деревенских фей — поступила в иняз.

Но больше всего я обязана одному парнишке, профессорскому сынку, который за малые радости студенческого секса привил мне хорошие манеры, вкус к нормальной жизни и вообще открыл мне глаза на мир. Все то, что ты перед собой видишь, — это плод его усилий. Жениться он на мне не мог ни при каких обстоятельствах, а я в него взяла и влюбилась. Это было ужасно — пустить в свое сердце того, кто никогда не будет твоим спутником жизни.

— Он что, дурак, — не утерпела Ритка, — как он мог тебя упустить?

— Он был очень умным, дурой была я, — мягко улыбнулась Наташа. — И я решила спрятаться от своей любви за границей, выйти замуж за месье Бо, преподавателя французского языка. Он практически не говорил по-русски. И хотя фамилия означала «Красивый», похож он был на мерзкую жирную крысу. Небольшого росточка, толстый, нет, даже рыхлый. Под его длинным острым носом торчали рыжеватые усики. Но это для меня был реальный пропуск в Париж.

— Он тебе совсем-совсем не нравился? — спросила Ритка.

— Абсолютно. Но я отставила чувства в сторону. Чтобы меня сейчас не вырвало от этих воспоминаний, я скажу лишь, что к концу его пребывания в России мы были помолвлены, и я прошла собеседование в посольстве.

Наташа умолкла, словно заново переживая все, что с ней происходило в то время, наклонилась, сорвала травинку и сунула ее в рот. А Ритка уже умирала от любопытства — что же дальше-то было?

— А прямо в аэропорту я от него сбежала. Сказала, что хочу в туалет, а сама получила багаж и смылась.

— Как это?! — опешила Ритка.

— А вот так это, — скривилась Наташа. — Я не могла выйти за него замуж — он был жаден, занудлив, ревнив и ленив. И это далеко не весь перечень его недостатков. В общем, себя мне было жальче, чем его. Виза была открыта на полгода, я сняла себе меблированную комнату, нашла работу. И случайно познакомилась с Антуаном.

— Наташа, а как же этот твой месье Бо? Ты не пыталась ему сообщить, что жива-здорова, он же, наверное, с ума сошел, когда обнаружил, что тебя нет?

— Знаешь, я ему еще в самолете в карман подсунула записочку. «Ты прости меня, се ля ви!» — написала я. Если бы он меня нашел, то добился бы моей депортации. Но у меня появился Антуан, ради которого я была готова на все. Знаешь, когда он привез меня сюда знакомить с Софией, я думала, что от страха у меня лопнет селезенка. Я дрожала как осиновый лист. И старуха, представляешь, глянула на меня своими глазищами и велела Антуану пойти погулять. А когда мы остались наедине, она прочитала мне целую лекцию об истории их семьи, чтобы я осознала, в какие заоблачные высоты меня занесло. А после этого она сказала, что видит меня насквозь, во мне нет фальши, и я действительно люблю ее внука, а это и есть пропуск в их семью.