— Слышали?
— Алексей, я выезжаю, — сообщил он. — Скоро буду у вас.
— Ждём. — И, когда убрал телефон, сообщил девушке: — Виталий Борисович скоро приедет.
— Хорошо, — просто кивнула она.
Опять лезть со своим участием не стал, ей сейчас явно нужно было просто побыть наедине со своими мыслями, но и оставить ее одну никак не мог, мало ли что…
— Лесенька, ты бы оделась, скоро Виталий Борисович приедет.
— Хорошо, — также потерянно согласилась она, встала с кровати и начала рыться в шкафу.
А я вышел в гостиную и набрал Прохора, которому быстро описал сложившуюся ситуацию.
— Пафнутьев мне уже позвонил, — вздохнул в трубку воспитатель. — У тебя точно не было другого выхода? Слишком уж это как-то неожиданно получилось…
— Дружку своему лепшему претензии будешь предъявлять! Не надо было на дочь пялиться телячьими глазами! — достаточно жёстко заявил я.
— Тоже верно. Тогда ждём приезда Пафнутьева, вместе с ним проведем беседу с девушкой, — предложил Прохор.
— Да, это будет самый правильный вариант.
— И сам там к ней с разговорами лучше не лезь, — посоветовал он.
— И не собирался.
Пафнутьев приехал минут через сорок, которые я пробыл рядом с нашей страдалицей, и за которые мы обменялись лишь несколькими ничего не значившими фразами. И наконец я, заранее предупрежденный полученным от Прохора сообщением, открыл дверь Пафнутьеву.
— Алексей, может быть, ты нас оставишь? — со вздохом попросил он.
— Конечно, Виталий Борисович, — кивнул я и вышел из своих покоев.
В коридоре, как я и предполагал, меня ожидали Прохор с Иваном. Глядя на Кузьмина, я развёл руками и повторил то, что говорил до этого воспитателю:
— Ты сам виноват. Не надо было такими глазами на дочь пялиться.
— Посмотрел бы я на тебя в такой ситуации, — буркнул он. — И не забывай, моя дочь не простая девушка, а колдунья! Она не только сердцем видит, она им ещё и… — Колдун натянуто улыбнулся. — Ну, попутала девка отеческую любовь с животной страстью, бывает… Еще научится… Да и вообще, может, оно и к лучшему, что так получилось.