– Карты не нужны.
Другие камни, не драгоценные – да и камни ли вообще? – занимали отведенные замыслом гадалки места.
– Необходимо уравновесить волновую структуру, – пояснила вдруг супруга Кирилла Васильевича.
– Именно! Приятно видеть понимающего человека.
И тут Саломея заметила, что руки гадалки дрожат. Она очень уж долго возится, слишком долго, рискуя нарушить очарование момента.
– Каждый камень излучает на своей волне. – Почувствовав поддержку, Милослава воспрянула духом. – И только энергетически просветленный человек способен ощущать эти волны! Они пронизывают пространство и время…
Зеленый. Желтый. Синий. Ярко-красный. Рубин? В лучшем случае шпат. Белесый осколок лунного камня и черный кус агата. Круг почти сомкнулся, а дрожь усилилась.
– Что с тобой? – Илья отпустил плечо, но взял руку, сжал. – Ты дрожишь?
– Здесь холодно, – солгала Саломея и поежилась, закрепляя ложь.
Далматов снял пиджак и набросил на плечи. Пиджак был теплым, но дрожь не прошла. У Саломеи тряслись руки и ноги, зубы щелкали друг о друга, и мурашки бежали по шее.
Зима идет. Зиме дорогу. Черная ночь лежит за окном. Чернота проглотила звезды и ослабевшую луну. Она выпустила седых змей и приоткрыла врата, за которыми спит запределье. Сейчас оно просыпалось.
– Это же просто цирк, – Илья обнял, прижал к себе, как будто имел полное право на подобную фамильярность. Играет в заботу? Плевать. Саломее страшно.
– Надо остановить ее…
– Просто цирк. Все хорошо, Лисенок. Все хорошо.
Он лжет. Всегда лжет. И эта женщина, в руках которой старинная бензиновая зажигалка. Сухо щелкает кремень. Огонек рождается недоношенным, слабым. Он трепещет и перепрыгивает на подпаленные фитили свечей с неохотой. Но, обжившись, разгорается.
Чадно. Душно. Холодно и душно. Руки Ильи – стальные обручи, из которых не вырваться.
– Сиди. Молчи, – приказывает он, и в голосе больше нет притворной заботы.
Мадам Алоиза командует парадом. Ей удалось переступить через собственный страх, и она гордится этим. Машет руками. Шелковые рукава тревожат воздух, и пламя кланяется хозяйке.
– Выключите свет. Подойдите. Все подойдите…
– Опасно, – слово слетает с губ Саломеи. – Далматов, ты… ты разве не слышишь?