И чашечка ароматного кофе. Настоящего, колумбийского. Черного, как битум и густого, как расплавленная смола.
— Божественно, — я с наслаждением вдохнул запах ароматного напитка и лишь после этого сделал маленький глоток.
Полина с иронией наблюдала за моей довольной физиономией. В отличие от нее, мне нечасто удавалось побаловать себя натуральными колумбийскими зернам. Мировая экономика все еще оправлялась от последствий Великого Откровения, приведшего к среди прочего к глобальному переделу торговых потоков.
— Запасы, которые я тебе посылала из Холодного Предела уже подошли к концу? — спросила княжна.
Я вспомнил свою микрокухню на чердаке лицейского кампуса, кажется там еще оставалось полпачки.
— На каждое утро уже не хватает, — с сожалением признал я. — Приходиться экономить.
Сестрица с наигранным сожалением прицокнула языком.
— Бедненький. Как же тяжело тебе. Приходиться пить обычный, швейцарский.
Издеваться. Я поморщился.
— Хорош уже.
В глазах Полины прыгали смешинки.
— Да ладно тебе, уже и пошутить нельзя. Ты с такой страдальческой физиономией это сказал, что не смогла удержаться.
Она задорно рассмеялась. Улыбка сама собой наползла на мое лицо. Положительно, не могу на нее долго сердиться.
— Где там твои приятели из Штатов? Не опаздывают?
Улыбка мгновенно, вместо смешинок в глазах княжны вспыхнули кристаллики льда.
— Они мне не приятели, — бросила она.
Я улыбнулся сытой улыбкой кота, объевшегося сметаны. Вернул укол шпильки насмешки.
Полинка сразу это просекла. Но не обиделась. Усмехнулась, игриво погрозив указательным пальчиком.
— В опасные игры играешь, братец.
Я лишь хмыкнул и вновь аккуратно поднял чашечку с небольшого блюдца. Кофе и впрямь был слишком хорошо, чтобы оставлять хоть каплю.