Я буду рядом

— Я пыталась сопротивляться, но была слишком пьяна, — девушка опустила глаза, щёки залил румянец. Она тихо сконфуженно уточнила: — Ведь это считается, я не давала своего согласия?

Она стыдится произошедшего, а мне становиться стыдно, что могла сомневаться в его словах. Я ведь и сама знаю, что Глеб способен на многое.

— Считается, — кивнула подруга и мягко взяла Марину за плечи. — Не нервничай, слышишь? Тебе нечего бояться, я буду рядом. Игорь — нормальный человек, адекватный. Просто расскажешь ему всё, как было.

Ошарашенная и растерянная я выхожу на незастекленный балкон. Шум города приводит в чувства, а осенний воздух холодит разгорячённое лицо.

День кажется слишком долгим. Настолько он богат на события, что голова кругом. И мне вроде бы схватиться за голову и ужаснуться.

От того, каким лицемерным чудовищем оказался Глеб. Поливал Костю грязью, обвинял в ужасных вещах, а сам оказался далеко не святым.

От того, что он воспользовался беспомощным состоянием Марины, кажется, так это назвала Лера. Несмотря на протесты, хоть и вялые, он спал с ней против воли. И теперь она носит ребёнка от него.

Остаётся верить, что девушка будет любить малыша. И он не вырастет таким, как отец.

От того, чем со мной поделился Костя. Видела его с сестрой, и в груди болело, когда представляла, что он был уверен в её смерти, уверен, что больше никогда не сможет пережить эти моменты с самым близким человеком.

Мне бы ужасаться, но я смотрю по ту сторону окна. Смотрю, как Костя, судя по жестам, что-то обстоятельно объясняет Лере и сквозь растерянность и небольшой шок, поднимается спокойствие. Ощущение уверенности — мы справимся, главное, что он рядом.

Парень словно чувствует мой взгляд, оборачивается, улыбается и вновь возвращается к разговору. И так тепло на душе становится от одного взгляда, от одной короткой улыбки, все страхи отступают обратно в темноту.

— Можно? — приоткрыв дверь, спрашивает Марина. Она робко топчется на пороге, что мне самой становится неловко. Непривычно видеть её такой: растерянной, смущённой, даже пристыженной.

— Конечно, — киваю я, и опираюсь на парапет, провожая взглядом машины.

— Мне так стыдно, — она становиться рядом, кутаясь в объемный кардиган. — Знаешь, я ведь тебе завидовала. Думала, ты как сыр в масле. И квартира, и машина, и по югам катаешься в год не по разу, и мужик красивый. Потом парня этого с тобой увидела… и такая злость взяла! Думала, почему кому-то всё, а мне ничего?! Думала, ты с жиру бесишься… думала отобью Глеба и всё. Такая дура была!

Она закрывает лицо руками, прячет глаза.

— Прости, что так вышло.

Я, наверное, должна ненавидеть её. Всё же она спала с моим мужчиной, хотела увести его, строила козни.

Но ничего кроме сочувствия к ней, у меня нет.

Мы обе поверили красивой картинке. Поверили в образ идеального состоятельного мужчины, который убережёт от всех бед, обогреет и защитит. Судили по одёжке и обе жестоко ошиблись. И кому досталось сильнее так сразу и не разберёшь.

— Не вини себя, — я мягко улыбаюсь ей. — В конце концов, это именно он мне изменял. Да и вообще, это всё теперь не важно. Какой у тебя срок?