Я буду рядом

— Зачем, вы ведь окончательно расстались?

— Она позвала, о дочке хотела поговорить.

Чувствую, как грудь начинает распирать от возмущения. Взрослые люди, разберутся. Он и сам не раз просил не лезть, но тяжело смотреть, как жестоко обходятся с близким человеком,

— Начала мне за алименты говорить, — продолжает Олег.

— Какие алименты? — вспыхиваю я.- Поля с тобой живёт, это ещё кто и кому должен алименты платить!

Трясёт от злости, даже Глеб во мне столько возмущения не вызывает.

— Вот именно, со мной. Тут знаешь, какое дело, она же не записана на меня. Ну, в свидетельстве. Угрожает, что заявление напишет, что ребенка у неё отобрал. Травить меня пытается, что есть у неё кто-то, на ревность выводит. А мне уже всё равно, достало. Только не пойму, зачем так? Зачем сперва отталкивает, а потом опять в любви объясняется?

Парень продолжает говорить, а я молчу, чтобы не сбить его с толку. Он так редко позволяет себе делиться тем, что тревожит. Даже представить страшно, как внутри у него всё кипит.

— И ведь говорил же, предлагал снова сойтись. Столько раз уже всё это проходили. И всё равно тяжело на сердце.

— Я понимаю, — понимаю, как хреново, когда первая любовь скатывается во что-то вот такое. Когда ты любил, а тебя ни во что не ставили. Просто развлекались. — Олеж, переболит. Должно переболеть.

— Знаю, Малая, — слышу усмешку, представляю, как должно быть он сейчас криво улыбается. — Я опять тебя гружу.

— Перестань, для чего ещё нужны друзья. Ты сильный, но даже сильным людям нужна поддержка.

— Спасибо тебе.

— Пожалуйста. Всегда.

— Всегда.

Слово это у нас уже как ритуал, как клятва.

— Ты как?

— Нормально, — ему и так сейчас нелегко, совесть не позволяет навешать поверх ещё и свои проблемы. Да и проблемы эти уже не кажутся чем-то неподъёмным. — Чего тишина такая у тебя?

— А, так я на дежурстве сегодня.

— Ясно, развлекаешься, не в чем себе не отказывая? — прыскаю я от смеха.