Следовательно, нам приходится оплакивать шестьдесят жертв.
Что касается до причин этого происшествия, то они до сих пор неизвестны.
Какая-то тайна стоит над всем этим делом; четыре сторожа, которым было поручено поворачивать мост, исчезли. На их посту не осталось никаких следов крови или борьбы. Семейства этих людей объявили, что они не возвратились домой в половине двенадцатого ночи, как они это делали обыкновенно.
Все теряются в различных предположениях».
Мистер Вульд и Роберт были поражены. Доктор кончил свое чтение и нисколько не был взволнован.
— А, — сказал он, перевертывая газету, — вот еще что-то: «Между жителями нашего города, потерпевшими от катастрофы, надо считать дона Педро Лимареса, к которому на этом поезде ехал брат с семейством, не видавшийся с доном Лимаресом десять лет».
— Дон Лимарес! О, как он должен быть огорчен! — вскричал мистер Вульд.
— Не говорите мне об этом! — отвечал Марбен без малейшего выражения сострадания. — Он должен с ума сходить от горя! Однако он, кажется, наследник этого семейства, а в таком случае… — И доктор докончил свою речь отвратительным смехом.
Роберт удержался и не ответил ничего на дерзость, сказанную доктором при входе, но этот неуместный смех вывел его из себя.
Он хотел с жаром ответить доктору, как вдруг вспомнил, что лучшее оружие в таких случаях есть хладнокровие и насмешка.
Поэтому он сказал доктору спокойным и немного насмешливым тоном:
— Мне кажется, доктор, что вместо того, чтобы смеяться, вам следовало бы быть в отчаянии от происшедшей катастрофы.
Марбен взглянул на Роберта, стараясь угадать, что тот хочет сказать.
— Отчего же? — спросил он.
— Но, — сказал Роберт улыбаясь и слегка насмешливым тоном, — потому что Провидение отбивает вашу практику, исполняя вашу работу.
— Милостивый государь! — вскричал доктор. — Вы мне дадите отчет…
Мистер Вульд, сильно взволнованный этой сценой, громко вскрикнул.
Но доктор уже снова сделался спокоен по-прежнему.
— О! Извините, — сказал он, — я чуть было не рассердился, а между тем дело не стоит этого. Я вас понимаю, мистер де-Керваль, — прибавил он с аффектированным добродушием, — это шутка… шутка во французском духе. Я и смотрю на нее не иначе. К тому же, кто знает, может быть, вы, сами того не зная, правы, и судьба избавила меня от лишней работы?
Он произнес эти последние слова самым спокойным голосом, но в глазах его светилась ужасная ирония.
ebooksa