— Тогда дай другим поспать. Я, знаешь, как за день вымоталась.
— Нет не знаю и понять не могу, как может вымотаться человек, которому нечего выматывать…
— Ты что же, думаешь тебя сюда попутным ветром занесло? — в голосе слышалась горечь обиды.
— Ну не на руках же ты меня тащила.
— Нет, не на руках. На руках, наверно, легче бы было.
— Мне, что, тебя пожалеть надо? Прости, не могу. Все запасы моей жалости уже израсходованы.
— Ну конечно, ты же у нас самая бедная и несчастная…
— А что, скажешь нет? — Альку возмутил тон, которым это было сказано.
— Да что ты о бедах знаешь! С тобой, как с писаной торбой, а ты… Неблагодарная!
— Это — я неблагодарная?! — задохнулась от возмущения Алька.
— Окажись ты здесь одна, без моей поддержки, я бы тогда на тебя посмотрела… Думаешь мне легко было. Одна, в чужом мире. Ни языка, ни понятий… Одно хорошо, что дух…
— Тебе винить некого.
— Ты что же думаешь, что это я от хорошей жизни из тела своего выпрыгнула?
— Я ничего не думаю, как, впрочем, и ты. Думала бы — не прыгала.
— Много ты понимаешь…
— Так расскажи, чтобы поняла. А то секреты у неё… Какие могут быть у нас с тобой секреты, если нам на одном горшке сидеть! Кстати, о горшке… — вспомнила Алька.
— Я об этом тоже позаботилась. До утра дотянешь — тоном профессионального медработника сообщила Дух.
— Вот и я об этом, — неприятно, но ничего не поделаешь, — Может имя своё назовёшь, или это секрет.
— Какой, к чёрту секрет. Просто ты не особо интересовалась, а я не настаивала. Зовут меня Мелина. Можно коротко — Мила, или Лина — как тебе больше нравится. Кстати сказать, в объявлении, по которому ты ко мне припёрлась, так и было написано: «Всевидящая Мелина», но ты на такую мелочь внимания не обратила. Зачем тебе чужое имя, если в статье имена указываться не будут.
— А про статью ты откуда узнала? — вспомнила Алька подробности своего визита.