Вход для посторонних

— Это смотря как посмотреть, — не согласилась Алька, — по-моему очень даже вышло. Тела у тебя нет, а дух без тела — это приведение. А приведение — это значит уже не живое. То есть мёртвое.

— А как же „я мыслю значит существую“?

— Тот, кто это сказал, был всё-таки при теле…

— Я тоже при теле, только оно где-то без меня. Я очень хорошо его чувствую. Особенно с тех пор как вернулась.

— Вот как? Зачем же я тебе понадобилась? Лети к своему телу и занимай своё личное пространство.

— Сколько можно повторять одно и тоже. Я не дух. Летать не могу. До моего тела ещё добраться надо.

— Твои родственнички, наверно, давно уже тебя закопали. Им же наследство надо, а не тело твоё.

— В том-то и дело, что без меня им наследства не видать. Или я или корона. У нас здесь свои правила наследования.

— А вдруг они, я имею ввиду твоих родственников, тебя специально из тела выжили что бы до наследства добраться?

— Я долго над этим размышляла и думается мне, что они не ожидали, что я сбегу, — Мелина перешла на таинственный шёпот, — думается мне, что они просто хотели из меня декорацию сделать.

— Зачем им это?

— Жадные очень.

— А откуда ты вообще об их плане узнала, — полюбопытствовала журналистка Прошина.

— Случайно. В моей жизни вообще всё случайно происходит. — вздохнула тяжело ведьма, — я по тайным переходам лазила. Вообще-то о них все знают. Тайные это просто название такое. Никто ими особо не интересуется, а мне скучно было, вот я там и проводила кучу времени. Не без пользы, надо сказать.

— Неужели клад нашла, — подсказала журналистская чуйка.

— Нашла, — не очень охотно призналась Мелина, — но не об этом сейчас речь. Я подслушала как они планы свои обсуждали. Даже не сразу поняла, что это обо мне говорят. Просто любопытно стало.

— А когда поняла?

— А когда поняла — испугалась очень. Честно говоря, я к тому времени совсем ещё глупой была. Меня даже и не учили ничему. Я как-то сказала, что учится не хочу. Хорошо, сказала тётушка и от меня все учителя отстали. Очень я этому радовалась, даже перед Лоной хвасталась.

— А Лона у нас…

— Кузина моя. Тётушкина дочка.