Плакать ей совсем не хотелось. Хотелось вонзить пальцы в точёные плечики и трясти, трясти чтоб аж челюсти щёлкали.
Знала, что по понятным причинам осуществить мечту не получится. Грустно конечно, но не до слёз же.
Слёзы капали, удивляя Альку своей неуместностью. Наконец сообразила — слёзы то не её, вернее её, но не она плачет. Это Мелина, используя её, Алькину слезоточивость, себя жалеет.
— Я тебе не нянька чтобы сопли за тобой подтирать, — Алька напряглась, стараясь перехватить контроль над слёзовыделением, но без особого успеха. Даже наоборот, слёзы уже не капали — текли сплошным потоком.
— Тоже мне, нашла время и место, — Алька уже не сердилась, но и обида не забывалась, — хочешь спать — спи, раз помочь не хочешь.
— Хочу, но не знаю как, — взвыла ведьма, захлёбываясь слезами.
— Хорошо, что хоть хочешь. А то развела тут сырость…
— Это не сырость — это истерика.
— Истерикой делу не поможешь. Думать надо.
— Я и думаю о том, что никому я не нужна, что всем мешаю только. Что не любит меня никто..о..о…
— А ты? Ты кого любишь? Кроме себя конечно.
— Я?.. — вопрос Мелину озадачил. Даже рыдания стихли, — Я всех люблю. Всех, кто мне зла не желает.
— Как я понимаю, таких совсем немного. Или ты всех малознакомых любишь? Потому, что те, кто близко с тобой знаком, нежных чувств к тебе испытывать не могут.
— Меня мама любила…
— Мамы не считаются.
— А мне считать больше некого. Сирота я. Нет у меня никого больше. е… — опять взвыла Мелина.
— Все мы, рано, или поздно осиротеем. Кстати, о сиротах. У меня возникла идея.
Алька стремительно бросилась к двери в соседнюю комнату и отбросила щеколду.
— Сиана, открой, пожалуйста. Поговорить надо, — в ответ тишина, — Сиана, мне помощь твоя нужна, — и Алька навалилась на хлипкую дверь.
Раздался мебельный скрежет и приглушённый визг.