- Я же была против совместного душа, - произношу чуть ли не по слогам, а Давид уже рядом. Мгновение, и его руки опираются о стену аккурат возле моей головы. – Или мое мнение тебя не интересует? – поднимаю глаза, встречаясь с насмешливым взглядом мужчины.
- Очень интересует, - хрипит, наклоняя лицо к моему. – Ты даже не представляешь, насколько, - его язык проходится по моей губе, а у меня вырывается стон.
Непроизвольно. Как будто тело уже не подчиняется разуму, живя отдельной жизнью.
“Останови его, Ира! Потом будет поздно!” – это последняя здравая мысль, пока я балансирую на грани.
И ведь хочу остановиться, понимая, что сама себя загоняю в ловушку.
Но не могу…
- Чего вдруг? – облизываю пересохшие губы. Тоже непроизвольно, да что ж со мной такое творится?
- Пока не могу объяснить, - кривая улыбка так идет Давиду, что хочется поверить.
Вот просто отдаться эмоциям, чувствам, влечению, в конце-то концов. Ну, почему мы встретились при таких ужасных обстоятельствах? Почему Давид не может быть мужчиной моей мечты? Во всех, кстати, смыслах – хоть в прямом, хоть в переносном.
Я – предательница в его глазах, и вряд ли он поменяет свое мнение. Вчера четко дал понять, что ни я, ни тем более мое мнение его не интересует. Да и раньше как-то не стремился помочь, лишь душу бередил своими вопросами.
“Решил за меня долг дать?”
“Нет!”
Категорично, зато честно, только меня все равно к нему тянет. Как магнитом. Тормоза отказывают, я не желаю и дальше слушать нравоучения внутреннего голоса. И разум может идти нахрен вместе со своими советами.
Да и Марк со своим долгом туда же – сейчас мне стали безразличны все окружающие.
Кроме одного. Который провоцирует, не давая расслабиться окончательно. В тонусе держит, желая подольше меня помучить. И, черт возьми, я не сопротивляюсь…
- Может, позже? – я продолжаю допрос, пока Давид еще не перешел к активным действиям, играя со мной, как кот с мышью.
- Может, позже, - кивает, и снова его лицо озаряет кривая улыбка.
Как же она ему идет! Вкупе с подтянутым телом и внешностью греческого Бога.
Ну, точно, еще и рука живет отдельной жизнью, потому что пальцы дотрагиваются до груди мужчины. Сами по себе, черт бы их побрал. Еще и рука становится вроде как невесомой. Опускаться, зараза такая, никак не хочет.
- И что мне надо сделать, чтобы ты меня простил?
ebooksa