— Да, но человек не признается себе в том, что не владеет средствами. Помните? Изменяя собственный опыт, человек может изменять себя, изменять собственный образ "Я".
— Помню.
— А отгораживаясь от собственного опыта, человек лишает себя этой возможности. Мы говорили, что приобретение новых средств, изменение собственного опыта, изменение себя — это путь развития. Значит, человек лишает себя возможности развиваться. Не слишком ли дорогая цена за то, чтобы сохранить свои притязания, как Вам кажется?
— Хм, пожалуй.
— Ну вот мы и объединили наши две тропинки. Что-нибудь осталось непонятным?
— Вроде бы нет. Знаете, раньше у меня все, о чем мы говорили, было как-то разбросано, не связано. А теперь я чувствую, что все как-то вместе связалось. Даже вроде целая картинка получилась. Я ее описать не могу, а просто чувствую. Как будто головоломка из частей составилась.
— Чудесно. Это то, что нужно. У Вас теперь есть целостный образ всего того, что мы с Вами обсуждали. Это ничего, что Вы сейчас его детально описать не можете. В нужный момент вспомните то, что Вам необходимо. А если Вы и дальше будете обо всем этом размышлять, то это Ваше знание будет развиваться вместе с Вами.
— А что это за целостный образ? И как он будет развиваться? Мы об этом ничего не говорили.
— Мы о многом не говорили. Обо всем за один раз не скажешь, да это и не нужно. Путь к себе — это дорога длиной в жизнь. Вы сейчас — в начале пути.
Эпилог
Наверное, на этом мы закончим, — сказал Василий Федорович, поднимаясь со стула.
— Кажется, уже очень поздно, согласился Васюта. — Мне давно домой пора.
— Да нет, не так уж и поздно. Там, снаружи одиннадцать, — продолжая собираться, ответил Василий Федорович.
— Как одиннадцать? Не может быть! Мы же здесь столько времени провели! И потом, что значит «там, снаружи»? У вас здесь что — время другое?
Василий Федорович выпрямился и, с улыбкой глядя на Васюту, продекламировал:
— Мы знаем, время растяжимо. Оно зависит от того, каким конкретным содержимым Вы наполняете его.
— Это я слышал. Но все равно — странно. Ну да ладно. Это хорошо, что не поздно.
Между тем Василий Федорович уже надел пальто и шапку и стоял, поджидая Васюту. После того как Васюта оделся, он пропустил его вперед, погасил свет, вышел на улицу и закрыл за собой дверь. Заперев ее на большой висячий замок, Василий Федорович широко размахнулся и закинул ключ далеко в кусты. Васюта непроизвольно дернулся вслед за ключом.
— Постойте! — воскликнул он. — Зачем это Вы! — Он больше не нужен. Переезжаем. Я же говорил — это все временно. Я сюда не вернусь.
— И как же все это? Кресло, приборы, музей и вообще…