Солнца трех миров

Однажды Валера с Васей прибежали из леса возбужденные и сказали, что нашли пчел. В доказательство они предъявили несколько трупиков насекомых. Следующим утром мы втроем прихватили все пустые банки, отправились на место, прошли пять километров и осмотрели дерево, в дупле которого жили пчелы. Ствол оказался метра четыре в диаметре, а само дупло располагалось на высоте тридцати. Первые ветки начинались десятью метрами выше. С них к самой земле свисали лианы, но все они показались нам ненадежными, и доверять им свою жизнь никто не захотел.

– Кажется, знаю, как туда попасть, – сказал я. – Но нам надо хорошо подготовиться. Видите то дерево с шипами на стволе? Надо наломать с него шипов, и подлиннее. Примерно одинаковых. Лучше всего выбирать сантиметров по шестьдесят.

Мы уже знали, что шипы сравнительно легко и аккуратно отламываются с таких деревьев у самого ствола от сильного удара. Вася с Валерой быстро вырезали себе по большой дубине из срубленного молодого деревца и взялись за работу, а я насобирал годных для веревок лиан, измочалил их обухом топора и заготовил несколько тонких крепких жердей. Еще я нашел засохшую лиану, тоже ее измочалил и сплел из волокон короткую толстую веревку для дымокура.

Вася и Валера тем временем наломали кучу шипов. Я сказал, что мало, и Вася пошел искать другие подходящие деревья. Валера остался помогать мне. Выбрав удобное место между корней дерева с медом, я сделал на стволе три вертикальные зарубки, одну над другой, и вбил в каждую шип. Валера подал мне жердь, и мы вместе привязали ее к толстым концам шипов скрученными волокнами лиан. Получилось подобие лестницы с большими промежутками между ступеньками.

– Вот так и полезем, – сказал я. – Шипы в ствол загонять сантиметров на десять. Хотя специалисты говорят, что хватает пяти.

– Какие такие специалисты? – спросил Валера.

– Те самые, что добывают похожим способом дикий мед на Земле. Только они используют колышки из бамбука.

Вскарабкавшись на верхнюю ступеньку и держась за жердь, я скинул Валере конец толстой лески, к которому он привязал несколько шипов и завязок. Когда жердь кончилась, я примотал к ней следующую и стал крепить шипы-ступеньки уже к ней. Пройдя около десяти метров, спустился вниз, мы приготовили еще завязок, и тут как раз подоспел Вася с добытыми им шипами.

Следующий заход сделал Валера – он протянул лестницу на шесть метров. Вася поднял ее еще на четыре. Чем выше мы забирались, тем тяжелее становилось работать. Хлипкая конструкция дрожала от каждого удара по очередному шипу, да и вообще от всякого неловкого движения. Это и при взгляде снизу вгоняло в дрожь, а уж у человека наверху тряслись все поджилки от напряжения и страха. Я сразу предупредил: у кого сильный мандраж начнется – пусть немедля спускается. Лучше завтра доделаем. Так и получилось: не дотянув лестницу до дупла, мы ушли в поселок, потому что уже вечерело.

Наутро мы опять были у дерева, развели у его подножия небольшие дымные костерки и доделали лестницу. Еще на стадии строительства нас всех искусали пчелы, а уж когда мы полезли в дупло, стало совсем не до шуток. Не сильно помогал и дымокур из толстой лиановой веревки. Каждый, поднявшись, наполнял сотами одну банку, спускал ее на леске вниз, а потом спускался сам. На более обстоятельный грабеж дупла ни у кого терпения не хватало, так что каждому пришлось сделать по два захода, прежде чем у нас кончилась тара. Что всех только порадовало.

По прибытии в поселок Таня расцеловала каждого из нас в обе щеки. Даша сказала: да, надо поощрять мужчин на новые подвиги, – и расцеловала тоже. Валера смотрел на Таню глазами влюбленного пуделя, она на него почти так же, и я подумал, что поощрение на подвиги Валеры сегодня ночью будет куда существеннее, чем получили мы с Васей. Три дня мы объедались медом, после чего совершили еще один набег на дерево с дуплом. Тары у нас хватало, в том числе и собственного производства: Машка нашла в лесу невкусные, но пригодные к изготовлению сосудов дикие тыквы. Однако вычищать весь мед у пчел мы поостереглись: во-первых, хозяева дупла слишком больно кусались, а во-вторых, они могли забросить свое жилище и переселиться в другое. И вместо тотальной экспроприации было решено ограничиться периодически собираемой данью.

Пустые соты Машка пустила на медовуху, а часть мы перетопили на воск ради сохранения патронов. Мы давно собирались переснарядить те из них, что были с мелкой дробью, да опасались вскрывать в местном сыром климате. Уж как мы тряслись над боеприпасами – страшно сказать, но ничего сделать-то особо не могли. Капсюли замазали лаком для ногтей, верхнюю часть тоже, сколько хватило лака, благо в косметичках у Тани с Дашей оказалось по целому пузырьку. Патроны складывали в полиэтиленовые мешки, отсасывая из них воздух, и все равно боялись, что порох отсыреет. Теперь Лысый накатал картечи из добытого в автомобильных аккумуляторах свинца, наделал пуль, а после переснаряжения залил патроны тонким слоем воска.

Увеличив свою огневую мощь, мы нацелились на добычу буйволов. Забирать из поселка сразу оба карабина не хотелось, но и выходов других не виделось: звери были огромны, могучи, держались вместе, и, судя по всему, обладали скверным характером. Зарядив магазины «Вепря» и «Сайги» пулевыми патронами, мы с Лысым пошли вдоль болота к тому месту, где буйволы любили поваляться в грязи. Не успели отойти на пару сотен метров от поселка, как слева от нас в лесу послышался треск. Какое-то большое животное шло напрямую через заросли, ломая бамбук и молодые деревца.

– Это еще кто? – спросил Лысый останавливаясь.

Животное двигалось прямо на поселок, до нас доносились его тяжелые шаги и шумное дыхание. Мы бросились наперерез, спрятались за кустами на пути зверя, и вот он появился – этакая помесь броненосца со стегозавром весом тонн в десять, если не больше.

– Мать моя! – потрясенно прошептал Лысый. – Что делать будем?

– Валить его надо, – сказал я. – Смотри, куда он прет. Я не хочу второй раз восстанавливать поселок.

– Да, но как?

– А хоть как. Голова, поди, у него не чугунная? Большой, неповоротливый, явно травоядный. Давай-ка для начала выйдем и поздороваемся. Убежать от такого всегда успеем.

Мы вышли из-за кустов, закричали и замахали руками, надеясь повернуть незваного гостя чуть в сторону. Если он к болоту, так не все ли равно, где идти?.. Броненосец в ответ хрипло заревел, прогоняя нас с дороги, и я, не медля больше, трижды выстрелил ему в пасть. Лысый успел пальнуть дважды. Броненосец заорал, захлебываясь кровью, и нас забрызгало ею с ног до головы. Он продолжал идти, лупя хвостом по стволам деревьев, а мы отступали перед ним, время от времени стреляя то в пасть, то просто в голову, старательно выбирая места, казавшиеся наиболее уязвимыми – нёбо, глаза, уши. Слишком поздно мне пришла мысль, что мозга в этой голове может и не быть. Броненосец слепо мотал ею, продолжая реветь, и все шел. И только почти прижав нас к ограде поселка, остановился и стал заваливаться на бок. Наши выбежали на помощь: кто с топором, кто с горящей головней из костра – кто с чем. Но зверь уже умирал, и нам оставалось только ждать. Таня, не выдержав зрелища, сказала: «Добейте», – но мы и так истратили на чудище одиннадцать патронов, и не желали больше жертвовать ни одним.