Волны медленно поднимали корабль и так же медленно опускали. Не знаю, каковы они по высоте, но на глаз такие жуткие, что страшно очутиться среди них в обычной лодке. А каково было на бревне среди них? Или тогда было потише? Не помню уже, хотя вроде да — вода поутру оказалась как зеркало. Правда, волнение тоже случалось.
Мимо с позеленевшим лицом просеменил Нюх, склонился за борт, в очередной раз покормил море содержимым желудка. Саед, брезгливо наблюдая за действиями «северного почти барона», поинтересовался:
— Зачем вы вообще взяли его с собой? От него же один скелет останется к концу плавания.
— А вдруг он и вправду замыслил меня убить, замаскировав свои намерения «явлением кающегося наемника»? Пусть под рукой будет, а не вредит исподтишка. Все равно ему подобраться ко мне не дадут. Ребята ему не доверяют.
— Есть масса способов выяснить его истинные намерения. Я как раз знаю парочку очень эффективных.
— Пытки? Примитивно… Знаете, иногда люблю пощекотать себе нервы.
— Понимаю. Но все же предпочитаю вульгарные пытки.
— К тому же Нюх много где побывал, а слушать рассказы о других странах я люблю. В тот момент мне показалось забавным держать под рукой такого человека. Сейчас, правда, уже не очень смешно, хотя ребята, как погляжу, смотрят на него и не нарадуются.
— Понимаю их чувства. Этот грубиян своим языком всех успел зацепить, так что смотреть на его мучения — для них высшее удовольствие. И ведь это только начало. Что будет, когда в море выйдем, где болтанка не чета нынешней?
— А это разве не море?
Саед удивленно повел бровью, затем указал рукой в сторону правого борта:
— Что вы видите?
Посмотрел в указанном направлении. Водный простор, пенные барашки на волнах, далеко, почти на грани видимости, просматривается вытянутое пятнышко острова или, скорее, скалы голой.
— Если не ошибаюсь, это море.
— Нет, вы не правы. Видите, как ломаются волны? Это из-за малой глубины и берегового течения. Вон, прямо по курсу, облако по горизонту — это длинный остров, прикрывающий нас от волнения с юга. Отсюда его не видно, но он точно есть — облако его выдает. Дно местами выпирает, скалы слева и справа просматриваются, добавляя водам опасности, но зато высокую волну они ломают хорошо.
— А мы не налетим днищем на скрытый водой камень? Может, стоит сбавить ход?
— Нет, в такую погоду не налетим. По поведению волн издали заметим опасность и свернем. Вот ночью — да, опасно. И днем бывает, при очень сильном ветре, когда корабль плохо управляется, как получилось с нами в тот шторм. Хуже, когда волн вообще нет: разглядеть подводный камень при спокойной погоде очень тяжело, и зачастую происходит это в последний момент, когда отвернуть уже не остается времени. Вот потому при входах в опасные бухты ставят маяки, а на борт берут местного лоцмана. Там ведь даже в бурю может быть почти спокойно, если подветренная сторона.
— Этим впередсмотрящий занимается? А вы бы могли так же замечать?
— Мог бы, иначе какой из меня капитан. Не зная всех тонкостей морского искусства, неминуемо доведешь корабль до беды. Впрочем, даже я довел. Видимо, не все еще знаю. Увы.
— Не переживайте, у вас теперь другой корабль. Как он, кстати? Нравится?