Вскочив, рванул в сторону деревни. Нет, я не настолько наивен, чтобы искать укрытие среди развалин. Вовсе не для этого бросился в ту сторону — мне просто надо промчаться метров двадцать, до кучки тесно расположившихся деревьев.
Свист застал на середине броска. Но вместо того чтобы падать плашмя, как в прошлый раз, я изо всех сил подпрыгнул.
Сработало. Тварь, ошибочно решив, что изучила мою тактику, стеганула ниже уровня колен, намереваясь проехаться по лежачему. Черная плеть прошла под ногами, едва не оторвав подошвы.
— Косая!!! Промахнулась!!! — почти истерично хохотнул я, прячась за деревом и выхватывая меч.
Достать меня напрямую Вдова не могла, но что ей мешало использовать плюсы своего оружия? Ничего. Вновь свист. Не пробовали стегануть веревкой по столбу? Что будет? Правильно: она намотает вокруг него несколько витков. Замените столб на дерево и расположите меня за ним. В итоге мы получим спутанного стража, к тому же дополнительно избитого.
Идея была простой: пусть плеть не на меня наматывается, а на лезвие меча. Заодно и проверим ее на прочность.
Увы — кое-чего я не предусмотрел. Сила удара оказалась такова, что меч, несмотря на все усилия, отшвырнуло назад.
В меня.
Хорошо, что держал его острием вверх и не перед самым носом. Он с силой впился плашмя в кожаный нагрудник, из-за чего перед глазами потемнело — мне в это место уже досталось несколько секунд назад, правда, с другой стороны. По лицу скользнуло черное, жирное, лоснящееся, омерзительное, со скулы начисто сорвало кожу, будто обертку с пачки печенья. Но уже следующий виток соскользнул с наклоненного к дереву клинка, и его намотало выше головы, и все остальные тоже.
Как ни трудно было, но я ни на миг не поддался боли или панике, выхватил кинжал, с силой провел его по плети, ухватил ее второй рукой, постарался удержать, продолжая пилить лезвием.
За спиной будто умирающая корова простонала, плеть под руками завибрировала, задергалась, пытаясь ускользнуть от кинжала.
Так что у нас получается?! Никакая это не плеть?! Живая?! Часть тела Вдовы?! Что-то вроде щупальца?!
Раз так, то получай!
Кинжал с удвоенной силой вгрызся в упругую плоть. Ощущение, будто армированную резину режешь: очень плохо поддается. Наверху мелькает черный жгут, поспешно отцепляясь от дерева. Врешь! Я быстрее!
Освободить плеть тварь не успела. Я пусть криво и медленно, но все же отсек ее. Из разрыва брызнуло черным, будто чернилами, вновь повторился омерзительный стон. Обрубок вывернулся из руки, пополз назад. Но недостаточно быстро — видимо, ранение сказалось на реакции твари. Успев его ухватить еще раз, я прижал конец к шершавой коре, размахнулся и в отчаянном ударе пробил насквозь, пришпилил, будто обычный шланг, глубоко погрузив острие оружия в древесный ствол.
Плеть натянулась, задергалась. Не тут-то было, кинжал засел крепко! Или стой, будто на привязи, или разрывай свою и без того подраненную конечность на лоскуты.
Как ни странно, новых ударов не следовало. Я уже не раз сталкивался с самыми разнообразными тварями и знал, что многим присуща асимметрия тела. Если, допустим, у человека две руки, то у них то же самое, но на одной могут располагаться когти сантиметров двадцать длиной, а на второй не больше пяти. Или как у копача: лопата и бур.
Почему бы и плети не оказаться в единственном экземпляре? Иначе что сейчас мешает твари наказать меня за неслыханную дерзость.
Плеть еще раз брызнула кровью и обмякла. Ее перестали натягивать. Зорко поглядывая из-за дерева, я внимательно следил за кустами, где исчезает ее дальний конец. Именно оттуда время от времени раздавались стоны злодейски терзаемого представителя крупного рогатого скота.
Ветки зашевелились, Вдова наконец выбралась из зарослей, отчаявшись освободить плеть. Все как уже видел раньше: та же антропоморфная фигура. Хотя теперь было понятно, что лишь издали ее можно принять за человеческую. Ноги вывернуты назад, как у гарпа, и такие же с виду сильные, перевитые жгутами жил. Тело скрывает что-то вроде доспеха из крупной, сильно вытянутой чешуи, будто тварь прикрылась небрежно выкованными из темной бронзы копиями орлиных крыльев. То, что раньше показалось капюшоном, на самом деле представляло собой уродливый костяной нарост, краевыми пластинами спускавшийся до края морды. Лишь в паре мест он расступался — из этих щелей поблескивали красноватые глаза.