— Очень просто: максимум теории, минимум практики.
— Понимаю. Но это плохо согласовывается с твоими словами о том, что программа подготовки новых добровольцев аналогична моей. Там помимо теории практика серьезная была. Паяльником не одну сотню часов отработал. Плюс тренировки. Даже свиней резать пришлось. Так сказать, психологически закаляли. Извини еще раз, но в твоем состоянии сама понимаешь…
— В начале обучения парализована была только нижняя часть тела. Так что паяльником поработала не меньше твоего, а может, и больше. С тренировками, конечно, хуже все. Хотя свиньи мне тоже достались. Хорошо, что резать не пришлось: стреляла. Было очень неприятно… И еще был у меня один плюс. Хотя какой же это плюс!.. В общем, в моем состоянии врачи, считай, члены семьи. При осмотре что-то заподозрили, начали копаться серьезно, и всплыла та же болезнь, что и у тебя. Определили на ранней стадии, но все равно ничего сделать не смогли.
— Понимаю. Болезнь редкая, адекватные люди, ею страдающие, еще реже попадаются. Так что тебе простили физические недостатки.
— Ага. Было мнение, что именно болезнь помогла тебе перенестись.
— Учитывая то, что ты тоже здесь, мнение не сказать чтобы глупое.
— Может, совпадение.
— Возможно.
— Меня держали до последнего. Как тебя. Запустили, когда начались большие проблемы.
— Меня запустили слепого.
— Я видела, но плохо… Дан… Ты теперь веришь мне?
— Я даже себе не верю, но то, что сейчас услышал, куда больше похоже на правду, чем лепет про бравого офицера Крюгера. Откуда ты такое прозвище взяла?
— Да из фильма старого. Ужастика.
— Ну надо же! И я черпал вдохновение из того же источника! Как глубоко засели в наших головах поделки кинематографа… Еще успешные запуски были? После меня? Какой твой номер?
— Семнадцатая.
— Ого! За год, получается, восемь.
— Меня запустили спустя год и полтора месяца после тебя.
— Не сходится с моими подсчетами.
— Возможно, разная длина года.
— В любом случае восемь удачных попыток — это немало.