А вот и он, выдрой вынырнул, ухватился за лодочный борт, перевел дыхание, кивнул:
— Глина с песком везде. Плотная, ногтем тяжело ухватиться.
— Ровная?
— Ага, как сковорода. Только под бережком ил начинается, и водоросли колючие на нем, но там мелко уже, кораблю не пройти никак.
— А завалы?
— Ну деревья затопленные лежат, в дебри я не лез, с краю только.
— Хорошо держатся?
— К стволам они камни привязали, течением их не унесет. Но камни вроде не очень, немного их.
На берегу показался патруль — парочка вояк с факелами. Похоже, услышали подозрительный всплеск, таращатся в нашу сторону.
Мы даже дышать перестали — не хватало еще, чтобы заметили. До крепости всего ничего, а там и баллисты, и арбалетов куча, уходить будет весело.
Вода хорошо переносит звуки, вот и сейчас я отчетливо услышал каждое слово врага, пусть и говорил он негромко:
— Да рыба это, здесь ее полно. Крупная, осетры знатные ловятся. Такого положишь на телегу, а хвост по земле волочится.
— Хорошо, что не крокодилы, — ответил на это второй. — Я на них насмотрелся, когда на юге батрачил в малолетстве. Чуть зазеваешься — и косточек от тебя не найдут.
— Тут тоже завелся как-то один, сбежал из зверинца. Сгинул потом, околел небось совсем без баб в одиночку мыкаться.
— Давай уже назад. До тростника рукой подать, а там этих целая прорва.
— Давай. Думаешь, сегодня пойдут?
— Говорят, страж этот вообще на всю голову больной. Он любит ночью приходить и глотки резать.
— Порядочные воины ночами не дерутся, он и правда больной.
— А тут в патруле получше, чем баллисты эти таскать туда-сюда.
— Это ты верно сказал, до сих пор плечи ломит.