Спасти будущее! «Попаданец» Вождя

3 вспомогательных корабля типа «Эльба» водоизмещением 3950 тонн.

Помимо перечисленных судов, в состав эскадры входит не менее 20 вспомогательных судов, предназначенных для транспортировки военнослужащих и военной техники.

В связи с последними высказываниями и действиями США и блока НАТО вооруженные силы РФ переведены в состояние «Военная опасность»…»

– Слушай, Влад, а чего ты на меня в первый день так смотрел? И Боря, да и другие мужики тоже?

Капитан ФСО Петров смахнул со лба капли пота, открыл глаза и откинулся на стенку сауны, отделанную неизвестным мне деревом, от нагрева выделяющим приятный аромат, чем-то напоминающий запах эвкалипта, только более мягкий и смолистый.

– Почему? – Он усмехнулся. – Слушай, Андрей. Тебе не надоело пот гонять? Пошли по пивку вдарим, заодно и поговорим?

С Владом, а если полно, то с Владиславом Федоровичем Петровым, мы заседали в сауне, расположенной рядом с гаражом в коттедже, уже часа три. Честно говоря, я больше люблю простую баню – с веничком, с клубами ароматного пара, расходящимися от каменки, на которую щедро плеснешь водичкой с добавлением хлебного кваса и кое-каких травок. Ка-а-а-айф! А веничком похлестаться?! А сауна, сауна скорее для сгона веса, ну и погреться. Но за неимением гербовой…

Насколько я понимаю, Влад получил дополнительное задание типа моего – уж очень с явной радостью пошел на неформальный контакт, тем более что поселили их в одном с нами доме. На второй день работы наших групп мы уже вместе улыбались звериной «войне», а потом и до разговоров дело дошло. По большому счету, я так и не увидел особых причин моего включения в группу Льва Захаровича. Нет. Полезным я был и даже смог обратить внимание наших на некоторые моменты в обсуждаемых делах. Но как-то мелко это было, незначительно. А вот с моим узнаванием многими в России мне стало разобраться очень интересно. Даже без распоряжения руководства попытался бы выяснить этот момент, а уж если добро дали… Вот я и решил, как говорится в старом анекдоте, «хреном по лбу» Влада огорошить[21].

Выйдя из сауны, мы устроились на мягких диванчиках у деревянного столика со встроенным в часть столешницы холодильником, из которого Влад достал две бутылки «Портера». Как мы выяснили вчера, нам обоим нравилось темное пиво, особенно густой «Портер» с ярко выраженным жжено-карамельным вкусом. Не обращая внимания на стоявшие на столике чистые бокалы, мы дружно скрутили пробки и сделали по несколько хороших глотков. Так же почти одновременно, мы отставили бутылки в стороны, взяли по сигарете из лежащей на третьем диване пачки «Мальборо», прикурили, и тут наше зеркальное поведение сбилось.

– Почему на тебя так смотрел я и косятся другие? – Влад вновь усмехнулся, почему-то неожиданно грустно. – Когда про вас, пришельцев проклятущих, узнали, – улыбкой обозначив шутку, Влад стал серьезным, – установив по отпечаткам пальцев из Красноярска некоторые имена, «контора» была в шоке. Вернее, шок не совсем то слово, которое может выразить тогдашнее состояние руководства. Да и не только его. Я как раз был рядом с президентом, когда он впервые узнал об этом. Точнее, я оказался рядом через несколько минут после этого. Тогда и попал в число посвященных. Ты сам представь себя на нашем месте. Отпечатки пальцев с предположительно бандитской разборки, а они принадлежат кому? Знаменитому советскому боевику-диверсанту Кузнецову и нескольким сотрудникам, казненным в пятидесятые. А еще отпечатки генерала госбезопасности, умершего меньше двадцати лет назад. А среди руководства безопасности по всей стране куча его учеников. А с учетом того, что последние годы он занимался вопросами, связанными с разной чертовщиной… Даже могилу вскрывали и экспертизу проводили, чтобы убедиться, что там лежит именно он.

– А какой чертовщиной, если не секрет? – мне было по-настоящему интересно.

– Да всякими контактерами, магами и экстрасенсами. – Влад махнул рукой и снова присосался к бутылке. Отдышавшись, он отставил опустевшую посудину, достал из холодильника новую и пожаловался: – До сих пор не знаю, как уложить в голове. Ведь он – это ты, и в то же время нет. Черт! Ну ведь бредово звучит, да? Хорошо еще, что у него-тебя детей не было. По слухам, была какая-то история с погибшей женой, после чего он так ни с кем и не сошелся, а полностью службе себя посвятил. Но…

Я слушал Петрова, а в душе как-то похолодело. Надо же. И у Стасова из моего родного мира жена погибла, только он, оставшийся настоящим Стасовым, так и не забыл свою любовь. А я?

– Ты чего, Андрей? А? – перед глазами появилось бледное лицо Петрова, и… неожиданно для себя я рассказал ему об Олесе. Не про то, конечно, откуда я взялся, а просто о своей жене, которая погибла в результате действий немецких диверсантов, которые через нее пытались выйти на меня. Уже заканчивая рассказ, пожалел об этом, но… откуда я мог знать, что меня так «накроет»? А Влад, дослушав меня с каким-то растерянным и виноватым лицом, покосился на пивные бутылки, тихо матюкнулся и достал из-за диванчика бутылку водки.

– Извини, Андрей, что напомнил тебе… – Помолчав, он с хрустом свернул водочную пробку и щедро «насыпал» ее в пивные бокалы, которыми мы так и не воспользовались по назначению.

– Пиво не для таких случаев… Давай выпьем по-человечески…

Не чокаясь, мы шарахнули теплую водку, которая в этот момент не показалась мне противной. Скорее именно такой, как надо, когда душа ноет от боли, от которой, казалось бы, уже избавился. Ан нет. На месте она, так никуда и не исчезла. И останется в душе навсегда, как бы ни менялась жизнь.

К моменту, когда в сауну в наших поисках пришли Лапин и Никольский, мы с Владом были в состоянии «ни петь, ни рисовать», ведь к тому моменту опытным путем мы выяснили, что теплая водка отлично разбавляется холодным «Портером». А водки за диванчиком было еще две бутылки.

Глава 11

Утро было классическим. В смысле классическим после сильного винопития: головная боль, поганое ощущение во рту и дикое чувство вины перед всем миром! С трудом поднявшись с кровати, я, к своей радости, обнаружил, что мир не без добрых людей! На столе стояла баночка третьей «Балтики», и судя по обильному «поту», выступившему на ее жестяном теле, она была холодной. Через минуту убедившись в своем предположении, я почувствовал себя человеком, голова заработала, и стало страшновато. Дело в том, что я прекрасно знал, как неодобрительно относится Лев Захарович к таким выкрутасам офицеров, и не стал строить иллюзий – достанется мне нехило, а потом еще и в Москве перепадет!