«Всю зиму возились, а рули глубины дальше барахлят», — раздраженно подумал коммодор и поставил себе зарубку обязательно доложить об этом начальству. Он был в курсе, что с взрывателями к торпедам и рулями глубины были проблемы, которые решали всю зиму. Ходили слухи, что среди разработчиков гестапо нашло и арестовало несколько английских агентов.
Прошло сорок пять секунд с момента, как четыре немецких эсминца открыли огонь по потерявшему ход британскому флагману. Двигаясь со скоростью девять узлов, они медленно сокращали первоначальное расстояние в двенадцать кабельтовых лежавшее между ними. Время еще было, но, справедливо решив, что лучше раньше, чем позже, коммодор отдал приказ всем кораблям выполнить противоторпедный маневр — развернуться на сто восемьдесят градусов и дать полный вперед в направлении порта, сбивая британские торпеды в сторону от корабля потоком воды из-под винта.
На эсминце «Шмидт» к тому времени радиорубка была разбита прямым попаданием британского 120мм снаряда и связи с ним не было. Пока пытались наладить связь с кораблем при помощи светосигнальных приборов и других вспомогательных средств, уплывали драгоценные секунды. Когда на эсминце сообразили, приняли сообщение, и корветтен капитан Беме телеграфировал о выполнении, было уже поздно. Эсминец не успевал выполнить маневр и лишь увеличивал вероятность попадания торпеды во время циркуляции. Коммодор передал команду отменить маневр, прекратить огонь и продолжать движение в направлении немецкого флагмана.
Радист как раз доложил, что британский флагман и второй корабль ордера повторно поражены торпедами, как сильнейший взрыв потряс «Шмидт». Подрыв британской торпеды в носовой части корабля вызвал детонацию собственных торпед эсминца, полностью оторвавших ему нос. Со стороны казалось, что корабль, на ходу нырнул под воду. Все происходило на глазах моряков и офицеров немецкого флагмана, находившихся на расстоянии трех кабельтовых от тонущего корабля. Сила взрыва была такой, что отдельные обломки падали буквально возле их борта. Вот показались винты, корабль встал свечкой и стремительно нырнул вниз…
Часы коммодора Бонте показывали пять часов и двенадцать минут по берлинскому времени…
— Мой коммодор, наблюдатели видели следы пузырьков прошедших мимо торпед, разрешите выполнить поворот и пойти на помощь выжившим камрадам?
— Состояние противника?
— Критическое. Третий корабль затонул, первые два вскоре последуют вслед за ним. Вторым залпом каждый получил еще по одной торпеде. Последние два корабля буквально разнесло на части. В них попали пять торпед из восьми.
— Продолжать противоторпедный маневр. Поворот через две минуты после того, как британские корабли исчезнут под водой.
— Слушаюсь.
Флагман капитана Уорбертона-Ли, эсминец «Харди» умирал. Вместе с ним умирал и его капитан. После попадания второй торпеды, он, мгновенно оценив повреждения, отдал приказ команде покинуть гибнущий корабль, а сам продолжал вглядываться в сторону пущенных им торпед. Он молил об отмщении и Бога, и дьявола. Кто-то из них услышал его молитвы. Яркая вспышка взрыва на расстоянии одной мили многое сказала опытному взгляду. Взрыв его торпеды вызвал детонацию боеприпасов вражеского корабля, а это значит, что противник уйдет на дно даже раньше, чем его «Харди».
Радист успел передать сообщение, — «Попали в подготовленную засаду». Это все что он смог сделать. Пытался спасти «Хостайл» и «Хотспер», отдав приказ немедленно возвращаться, но звуки многочисленных подрывов, которые донеслись до него, красноречиво сказали, что немцы успели подготовиться основательно.
«Все должно было быть по-другому… откуда они могли узнать о нашем нападении?», — думал капитан, погружаясь в ледяную воду фьорда, равнодушно сомкнувшуюся над его головой…
Советский Союз объявил войну Финляндии в пятницу, 3 мая 1940 года, в пять часов утра.
В тот же день премьер-министр Финляндии дал пресс-конференцию для финских и зарубежных журналистов, где сообщил о нападении Советского Союза на маленькую, но гордую Финляндию и призвал все страны мира стать на защиту свободы и независимости финского народа. К тому времени слухи о десанте в порт Котка, уничтоженных финских береговых батареях, гибели одного из двух броненосцев, уже просочились и стали известны журналистам. Естественно, большинство вопросов задаваемых премьеру касались этих животрепещущих тем.
Премьер-министр не стал ничего скрывать, а все неудачи финской армии объяснил применением русскими нового бесчеловечного оружия. Он живописал собравшимся огромные бронированные самолеты, начиненные взрывчаткой, которые ведут на самоубийственный таран финских кораблей и укреплений большевистские фанатики, закованные цепями в кабинах летающих бомб.
Премьер-министр также заявил, что свержение бесчеловечного режима, способного на применение такого оружия, это задача стоящая перед всеми цивилизованными странами. Он призвал все европейские страны забыть о своих разногласиях и выступить единым фронтом на защиту независимой Финляндии, на борьбу с коммунистами, этим воплощением Зла в человеческом обличии.
Затем, перед отбытием на родину, пресс-конференцию дал посол Советского Союза в Финляндии. В своем выступлении он еще раз подчеркнул, что Финляндия, как независимое государство, образовалось лишь благодаря доброй воле партии большевиков, пришедшей к власти в Российской империи. Минимум, на что (обосновано) надеялся Советский Союз, так это на добрососедские отношения с новым государством и отсутствие угрозы военного нападения исходящей со стороны Финляндии.
Но недалекие правители этой страны, подстрекаемые международным империализмом, заняли откровенно враждебную позицию, ищут возможность присоединиться к любому альянсу государств нацеленных на войну с СССР, и открыто готовятся принять участие в интервенции, предъявляя территориальные претензии к нашей стране.
Поскольку надежды на добрую волю правительства Финляндии не оправдались, Советский Союз был вынужден выдвинуть ряд требований, ничем не угрожающих суверенитету соседнего государства. Как только эти законные требования будут выполнены, все основания для продолжения военного конфликта будут сняты.