- Вот, — повторяю я и добавляю: — Пришел.
У нее дрожат губы. Она узнала меня. Узнала, несмотря на полумрак, царящий в подъезде и слабенькую лампочку в прихожей. Я перешагиваю через порог, роняю пакет с подарками.
- Мама!
- Артемка…
Мы пьем чай. Не на кухне, а в комнате, за накрытым праздничной скатертью столом. Уже выплаканы все слезы радости, уже получены все торопливые ответы на сбивчивые вопросы.
- Артем, сынок, где же ты был?
- Далеко, мама. Очень далеко. В горах, хребет Гиндукуш, слыхала?
- Конечно. Когда тебя… В общем, когда пришла та бумага…
- Понятно.
Я не могу врать маме — и рассказываю ей все. Про бой на точке, про скитания по горам, про Генку Ямина и мое бегство, про Нефедова и долину Неш, про линзы.
Естественно, я опускаю тяжелые для мамы подробности. И чуть-чуть, самую малость, не договариваю. Мама — самый родной для меня человек, и расстраивать ее нельзя. Конечно, наверняка она сама о многом догадывается, но держит догадки при себе.
- Ох, сынок, как же тебя жизнь помотала… А глаза все такими же остались — разноцветными. Я где-то читала, что это — к счастью.
- Так правильно читала! — я улыбаюсь. — Вот же, мы встретились! Все нормально, ма. Все хорошо.
Мама, закутав плечи в подаренную шаль, смотрит на меня и улыбается, подперев рукой щеку Я отодвигаю пустую чашку, сыто отдуваюсь.
- Сынок, может, еще чайку?
- Уф… Нет, мама, спасибо, уже все. Больше не влезет.
Я встаю и начинаю бесцельно ходить по комнате, разглядывая мебель, вещи, какие-то безделушки. Конечно, это не та квартира, в которой я родился, учился ходить, говорить, в которой рос и взрослел, но многие предметы перекочевали и сюда. Я трогаю их, беру в руки, рассматриваю.
Когда-то, еще в младших классах школы, я читал старую книгу про моряка, пропавшего без вести в южных морях. Прошло не то тридцать, не то сорок лет и он глубоким стариком вернулся домой. Все это время моряк жил на далеких островах с дикарями, полностью разучился говорить на своем родном языке и забыл все — родных, друзей, свою страну.
И только домашние вещи, книги, статуэтки, сделанный его руками шкафчик сумели оживить память этого человека, вернули его к жизни.
Я — как тот моряк. Передвигаясь от полки к полке, от шкафа к серванту, от серванта к этажерке, я вспоминаю и словно бы заново переживаю историю собственной жизни, историю моей семьи.