В 1948 году в Пригородном районе произошло столкновение бандитов с отрядом НКВД, в ходе которого был убит брат Ахмеда Хучбарова – Солтмурад.
В начале 1949 года в горах Верхней Хевсуретии активную деятельность развернул Иби Алхастов, возглавлявший подразделение отряда Хучбарова из пяти бойцов. Оно совершило несколько нападений на сотрудников милиции и активистов. 16 января 1949 года опергруппе во главе начальником одного из райотделов г. Тбилиси Хоргуани удалось обнаружить отдыхающую группу Алхастова, в ходе перестрелки вся группа была уничтожена.
Весной 1950 года отряд Хучбарова совершил рейд по селам Хевсуретии, в ходе которого были уничтожены «отрядчики»-активисты.
В 1953 году опергруппе МГБ удалось захватить активных членов отряда Хучбарова – Магомеда Исраилова (сына Хасана Исраилова-Терлоева) и Мусу Хунарикова.
Всего с 1944 по 1953 год банда Хучбарова провела около 30 операций против войск НКВД и НКГБ.
Лишь после смерти Сталина Хучбаров остановил бандвылазки, а затем распустил свой отряд. В 1955 году в районе села Барисахо Хучбаров был задержан оперативной группой. Вскоре после ареста состоялся суд. На суде Хучбаров, выгораживая своих товарищей, всю вину брал на себя. В своем последнем слове на суде он заявил, что был народным мстителем, хотел счастья своему народу и ни в чем не раскаивается. Его целью было освободить свою Родину от «убийц и насильников». Военный трибунал Закавказского военного округа приговорил А. Хучбарова к высшей мере наказания – расстрелу.
В 90-е годы деятельность Ахмеда Хучбарова и ряда остальных руководителей бандформирований некоторые стали оценивать по-другому. Их стали считать народными повстанцами – «партизанами», героями национально-освободительной борьбы и т. д. Может быть, для кого-то так и кажется, но лично для меня это были обычные бандиты, которых следует уничтожать. Я не хочу, чтобы в реальности, где я сейчас нахожусь, все повторилось вновь. И я знаю, что надо делать для этого. Благодаря памяти и Перстню у меня есть те самые списки членов НСПКБ, найденные в пещере горы Бачи-Чу, списки руководящих лиц Ч.-И. АССР, поддерживающих бандитов и немецкую агентуру. Кроме того, есть карта с местами точного расположения бандформирований, пещер, где они скрывались, данные о местах, где скрывался Исраилов и другие руководители банд, не только в Ч.-И. АССР, но и в Орджоникидзе и других городах Кавказа. Главное – я знал место и время сбора всех руководителей ячеек ОПКБ в Орджоникидзе. Пропускать такое знаменательное событие я не собирался. У меня хватит наглости туда заявиться и на месте окончательно решить вопрос поимки руководителей бандформирований. Лишь бы только не мешали!!!
Глава 32
Совещание у Федотова состоялось, как и было запланировано, через два дня. За это время я успел сделать довольно много. Вся наличная «старая гвардия» под руководством прибывших из Москвы инструкторов-альпинистов усиленно тренировалась. Снайперы и егеря гоняли молодежь, отбирая пополнение в свои подразделения. Шмит превзошел самого себя. Люди в КБО и сапожной мастерской работали в три смены, готовя необходимое обмундирование и снаряжение. Я же старался везде побывать, посмотреть и пощупать. Помочь бойцам в подготовке, проверить восстановление навыков после госпиталей. Мои ночи были заняты работой над «поднятием» карт, маршрутов, подготовкой заявок и предложений.
Все мои предложения и заявки на совещании у Федотова были приняты практически без изменений, и через несколько дней первая группа вылетела на Кавказ. Мы улетали под легендой разведывательного батальона НКВД, направленного на Кавказ для усиления защиты перевалов. Вместе со мной улетела группа инструкторов-альпинистов ОМСБОНа, взвод егерей «старой гвардии» и радиовзвод. Выделенные «Дугласы» больше увезти не могли, их и так загрузили «под завязку». Остальные подразделения должны были быть переброшены в течение следующих двух недель. Лететь пришлось кружным путем через Астрахань, с посадками в Сталинграде, Астрахани и Баку. Поэтому, вылетев рано утром, в столицу Осетии мы прибыли только ближе к вечеру. В Орджоникидзе нас встречали представители 2-го отдела местного УНКВД. На ночь нас расположили на территории Орджоникидзевского военного училища НКВД, а утром бойцы выехали в Ангушт-Тарское. Из местного полка НКВД нам в помощь был выделен саперный взвод. Все необходимое на место стоянки и будущего полигона успели завезти, так что моим егерям оставалось только начать все собирать и готовить. Но оставалась еще куча вопросов к местному начальству, требовавших согласования и уточнения. Поэтому, отправив людей в горы, пришлось садиться в машину и мотаться по городу, общаться с разным начальством. Согласование вопросов в Орджоникидзе заняло целый день. Больше всего пришлось проторчать в УНКВД и штабе ПВО, где решались вопросы обеспечения личного состава, лошадей и техники всеми видами довольствия, организации связи, маршрутов полетов «Аистов» над горами и прикрытия их истребителями, выделения бомбардировщиков, топлива и авиаспециалистов. В соответствии с телеграммой командованием гарнизона в наше распоряжение было выделено три десятка лошадей, два пушечных БА-10, десяток грузовиков, в том числе и два автофургона для перевозки заключенных, замаскированных под хлебовозки. Лично для меня предоставили управленческую «эмку». Надо было видеть радостные лица отцов-командиров автобата, когда я им сказал, что грузовики мне потребуются лишь периодически и представлять машины они должны только по заявке, а в остальное время могут их использовать по своему назначению. Первое время грузовые автомашины мне действительно были не нужны, а раз так, то зачем отрывать народ от дел. Понятно, что машин мало и дела для них обязательно найдутся. Фотографии известных боевиков, их особые приметы в УНКВД для нас уже были подготовлены, мне оставалось лишь раздать их своим бойцам. «Летуны» место для «Аистов» определили на аэродроме ОСОАВИАХИМа, они же предоставляли нам и пару опытных пилотов для натаскивания моих летчиков полетам в горах. «Дугласы» должны были прибывать и разгружаться на городском аэродроме. График прибытия самолетов был согласован и утвержден.
Вечером мне удалось немного пройтись по городским улицам, полюбоваться с городской набережной на Терек, церковь Святого Григория Просветителя, дом Вахтанговых и мечеть Мухтарова, погулять по тенистым аллеям парка им. Коста Хетагурова. Когда еще для этого удастся вырвать свободное время.
Следующий день ушел на поездку в Грозный. От нее я многого не ждал. Мне достаточно было в 141-м полку договориться о проводниках, согласовать организацию связи и совместные действия. То же самое требовалось и от командования Грозненского укрепрайона, а еще мне хотелось договориться об артиллерийской поддержке. Со мной в качестве проводника поехал старший лейтенант милиции из фронтовой группы по борьбе с разведывательно-диверсионной деятельностью противника. В принципе, он мне был не нужен. Сколько раз в своей прошлой жизни я вот так же мотался туда-обратно на машине по дороге на Грозный, но нельзя было выходить из роли, да и дорога могла быть другой. Выехали мы из Орджоникидзе еще до рассвета. Дорога была неплоха, и мы быстро катили по ней. Весна уже полностью вступила в свои права, кругом зеленела трава, а на деревьях появились первые листочки. Села, через которые проезжали, были узнаваемы, как и повседневная жизнь в них, словно и не было разницы в полсотни лет между реальностями. Разница была лишь в количестве скота на лугах, внешнем виде людей и построек, практически полном отсутствии автотранспорта. В мое время тут стояли огромные двухэтажные особняки и высокие заборы из облицовочного итальянского кирпича, а не глинобитные мазанки или небольшие каменные дома со скученной беспорядочной планировкой за невысоким деревянным или каменным забором, стоящие здесь сейчас.
Пару раз останавливались напиться ключевой воды из родников, слегка размять ноги и проверить связь. Все ж езда на «эмке» по горной дороге – то еще удовольствие. Радиосвязь действовала вполне надежно и устойчиво, слышимость была приемлемая. Приходилось в очередной раз констатировать, что немцы умеют делать качественные вещи. О том, что где-то рядом идет война, практически ничего не говорило. Только на подъезде к городу стали видны оборонительные работы, рвы, заполненные нефтью, КПП и зенитные батареи. Сам город жил своей повседневной жизнью. Работали все заводы. На железнодорожной станции стояли десятки эшелонов с цистернами.
Штаб Грозненского укрепрайона размещался в городском музее. С начштаба, «операторами», нач. артиллерии и «летунами» длинных разговоров не было. Телеграмма к ним поступила еще два дня назад, и их предварительные наработки легли на стол. Я достал свои, и мы быстро нашли общие точки соприкосновения и решения первоочередных вопросов. Главным стало то, что армейцы готовы были по моей заявке выделить необходимое количество артиллерийских и минометных стволов, боеприпасы, а «летуны» – принять мои борта на аэродромах в Грозном, Гудермесе, Ведено. Они сообщили о нескольких горных площадках в районе Итум-Кале, Ушкалой, Гухой, Шатой, Ведено, Буйнакске, которые «Аисты» при необходимости могли использовать в качестве аэродромов. Меня заверили, что ПВО, гарнизоны и «ястребки» будут предупреждены о возможной посадке моих самолетов. Моя рабочая карта все больше покрывалась знаками.
Заезжать в местное управление НКВД и встречаться с его начальником и начальником отдела по борьбе с бандитизмом я не стал. Хоть старлей и предлагал это сделать, но мне было рано еще встречаться со своими будущими жертвами. Не стали мы заезжать и в Грозненский обком партии. У них там своих дел по горло, а тут мы заявимся. Лучше как-нибудь в другой раз представлюсь. Поэтому, сославшись на отсутствие свободного времени, мы поехали сразу же в полк.