Великая Звезда Мироздания

22
18
20
22
24
26
28
30

Митяй, заметив на экране сизую точку, быстро нацелил Парскан на неё и задумчиво ответил:

– Всё не так плохо, Дио. Всё не так плохо. Что ты скажешь на это? – Он дал максимальное увеличение, и они увидели наполовину разрушенный вражеским ударом космический истребитель, который был отчётливо виден на синем фоне. – Вот видишь, а ты говорил, что ничего не видно. Между прочим, погибший истребитель находится от нас на расстоянии семьсот тридцать шесть световых лет, но мы сможем увидеть всё, что угодно, хоть комара, на расстоянии не менее пятидесяти тысяч световых лет. Увы, но это всего лишь малый Парскан. Ну что же, летим в этом направлении, посмотрим, как у нас обстоят дела со скоростью.

Со скоростью у нового истребителя всё было в полном порядке, и до погибшего истребителя они домчались даже быстрее, чем от поверхности Сольвирии до её Сферы, всего за четыре минуты, что заставило разволноваться даже искина. Тот с восторгом чуть ли не заорал во всю свою железную глотку:

– Командир, мы летим в сто пятьдесят раз быстрее, чем тот истребитель, который я пилотировал раньше!

– Можно подумать, я знаю, с какой скорость летало то корыто, – не удержался и съязвил Митяй, – зато я точно знаю, что сейчас ты летишь в режиме среднего хода, так что я могу перевести гиперсветовой двигатель на режим «Полный ход», а если потребуется, то и врубить режим «Форсаж».

Дионис развёл руками и потрясённо пробормотал:

– Митяй, хотя меня уже трудно удивить, но я всё же не понимаю, как вам удалось сотворить такое чудо за считанные часы?

– А тут и понимать нечего, Дионис, – ответил вместо Митяя Егор. – Вы сами создали этот космический корабль, мы лишь немного обточили его напильником, и он из паровоза превратился в гоночный автомобиль. Так что не надо удивляться.

Дионис всё не унимался:

– Нет, ребята, я отказываюсь верить, что всё так просто.

– Ничего, Дио, вырастишь свой истребитель и сразу поверишь: всё заключается в одном только ведловстве, – сказал Митяй. – Егор ведь тебе правду сказал. Мы куда больше времени потратили на то, чтобы устранить в вашем творении все огрехи, даже самые маленькие, которые висели на нём тяжеленными гирями, и действительно прошлись по нему напильником. То, что на этом кораблике появилась такая шикарная фатера, так это ты можешь отнести только насчёт того, что мы выбросили прежний термоядерный реактор и заменили его ведловским источником энергии. А вот увеличение габаритных размеров произошло потому, что мы оснастили ваш истребитель сразу четырьмя дезинтеграторами. Причём их мы тоже довели до ума, и они теперь стреляют не узким лучом, а конусом с регулировкой угла от десяти секунд до пятнадцати градусов. По нашим расчетам, дальнобойность дезинтегратора составляет где-то под полтора миллиона световых лет, и его луч покрывает это расстояние всего за десять секунд. Жаль, что мы не можем летать так же быстро. Это прерогатива только гигантских космических кораблей-сфер, внутри которых помещается целая звёздная система. Ну ничего, ещё не вечер, когда-нибудь научимся. Хотя знаешь, Дионис, если ты не против, то я могу прокатить тебя с ветерком, но, учти, мы улетим очень далеко.

Дионис настороженно посмотрел на Митяя, сердито нахмурился, но быстро повеселел и спросил:

– Ты говоришь об этом своём пространственном портале, который так поразил Герри? Говорят, что ему не требуется энергия.

– Почему это не требуется? – удивился Митяй. – Ещё как требуется! Для открытия портала прохода с Земли-Один на Сольвирию мне понадобилось столько энергии, что можно было штук двадцать таких корабликов вырастить. И её мне дали мои камушки – Дед Максим, Лариска и Зинуля-зеленуля. Зато вам чуть ли не на каждом шагу требуются аннигиляционные реакторы совершенно дурной мощности. Вы, демиурги старой закваски, только тогда и вспоминаете о том, что вы демиурги, когда вам нужно сотворить Вселенную или в крайнем случае Метагалактику. Вот тогда демиург делает умное лицо, сурово сдвигает брови, слегка напрягается и к-э-э-э-к жахнет! А вот для того, чтобы слепить что-нибудь поменьше, всё, караул, при всех ваших знаниях уже не можете обойтись без всяких там громадных станков и машин.

Дионис улыбнулся в ответ на критику, кивнул, соглашаясь с Митяем, и спросил:

– Парень, как же ты смог за такое ничтожно малое время усвоить такой огромный объём знаний и открыть столько нового, что этого хватило бы и на большую команду демиургов?

Митяй посмотрел на Диониса с иронией, вздохнул и сказал:

– Да, тебя, видно, уже не переубедить, Дио. Ты так и будешь считать меня то ли гением, то ли засланцем из какой-нибудь шибко развитой Мегавселенной. – Повысив голос, Митяй чуть ли не крикнул: – Пойми же ты, наконец, я – это всего лишь результат прозорливости Валея! Этот парень, увидев, что на моей планете ведлы рюхают кость в таких вещах, о которых он и помыслить не мог, поступил очень мудро. Он тщательно срисовал Мать-Землю, потом дождался, когда человечество развилось до того предела, что чуть её не угробило, нашёл подходящего парня для своего эксперимента, им, на моё счастье, оказался я, и создал вместе со своими ребятами Землю-Два, со всем её ведловством, в котором почему-то не захотел разобраться, а Землю-Один поместил в сферу безвременья точно так же, как ты проделал это с Килартией, да только не подумал, каково будет Матери-Килартии видеть, что всё живое на её поверхности застыло, остановилось. Мне не понятно во всей этой истории только одно: почему Валей не высадился на Земле Первой в пору наивысшего развития на ней ведловства и не сделал всё то, что сделал я? Если бы он сделал это, то ты летел бы на борту точно такого же космического истребителя ещё двадцать тысяч лет назад. Дионис усмехнулся и так высказался на этот счёт:

– Валеирден показал себя мудрым и проницательным демиургом, раз сделал самый разумный выбор. Не стал грести всё под себя, а дал созреть на Земле-Один человеческой цивилизации, нашёл тебя и, если так можно выразиться, отправил в прошлое. Тем самым он дал будущее нам всем, и теперь я верю, что наша Мегавселенная не погибнет, как это, скорее всего, случилось с Мегавселенной Фаратиура, из которой я родом.

Митяй даже не улыбнулся, а хищно оскалился и весёлым, бодрым голосом выпалил: