Борода слушал с вежливым интересом, кивал, иногда что-то переспрашивая, а когда Рио наконец умолкла, сказал:
– Всё это замечательно – городок у вас и впрямь славный. Но, понимаешь, Санни, мы – я и мои друзья – путешествуем по миру в поисках экзотики, – он со скучающим видом оглядел зал. – Хочется чего-то необычного, а у вас тут, если тебя послушать, всё как у всех. Кажется, зря мы сюда притащились…
Рио надулась:
– Уж прям как у всех!
Собеседник лукаво усмехнулся:
– А разве нет?..
Рио замялась… Одно дело обсуждать всякие небылицы среди домашних и одноклассников, и совсем другое – заливать первому встречному. Она-то, конечно, быстренько сообразила, на что намекает её новый знакомый. Все эти сказки про коридоры времени, что местный люд попросту именовал Провалами, про вернувшихся оттуда и пропавших навсегда; байки о потусторонних созданиях, блуждающих по Лесу; всякая нечисть, нет-нет, да и вылезающая на свет божий; странные происшествия, будто бы случающиеся с чересчур уж любопытными, – словом, весь городской фольклор, щедро питаемый фантазией его обитателей, старинными легендами Долины и кошельками доверчивых туристов, – всё это Рио прекрасно знала. За примером и ходить далеко не надо: их Замок сам по себе служил источником множества досужих вымыслов ещё с тех времен, когда её далёкий предок барон Юстэс фон Гилленхарт, вернувшись из дальних странствий во славу Креста, обосновался в разорённом отцовском гнезде, превратив захудалую крепостёнку в богатую цитадель. О происхождении его богатств ходили разные слухи, а ещё больше домыслов было о том, куда подевались потом несметные сокровища, которыми обладал барон.
Но только Рио усвоила прочно: ей и другим строго-настрого было запрещено привлекать излишнее внимание к истории семьи.
Было ли в прошлом рода Гилленхартов нечто тёмное или постыдное?.. Или семья просто защищала свой покой, что едва сумела обрести, после того, как Замок едва не был сожжён и разрушен разгневанными горожанами и воинами короля по указу Святой инквизиции, а немногие из уцелевших тогда Гилленхартов, чудом избежав смерти, разбрелись по свету?.. Этого никто толком не знал. Зато Бабушка о тех страшных днях всегда рассказывала так, будто собственными глазами видела кровавое зарево пожара над стенами Замка.
Лостхед вернулся к своим законным владельцам лишь спустя два столетия. Потомки опального барона не сумели воссоздать былой роскоши родового гнезда, да и особыми милостями Двора и Церкви не пользовались – видать, были тому веские причины.
Это
Но бородатый сам вывел её из затруднительного положения:
– Слушай, – нагнувшись к ней поближе, он заговорил свистящим театральным шепотом, – а правда, что у вас за городом недавно сожгли всамделишную ведьму?..
При этих словах Рио фыркнула в свой стакан так, что молочная пена усами осела у неё на верхней губе.
В Городе постоянно плодились самые невероятные слухи. Их источником служили сами жители, ведь многие из них на этом неплохо зарабатывали: чуть не на каждом углу можно было увидеть вывеску, приглашающую доверчивых простофиль посетить «профессионального» колдуна, гадалку или ещё кого-нибудь в этом роде, а уж торговля всякого рода сувенирами и вовсе приносила некоторым целое состояние. Прошлым летом, например, Рио и её приятель Дю неплохо заработали, продав престарелой парочке американских туристов младенческую пинетку Карапуза, до этого без толку пылившуюся в чулане, выдав ее за гномий башмак.
Вот и теперь в воздухе запахло лёгкой наживой.
– Нельзя ли как-то достать угольков с такого пепелища?.. – продолжал между тем Борода.
«Угольков-то я тебе достану – хоть целый мешок! Из Бабушкиного очага, скажем…» – подумала Рио, а вслух сказала:
– Ну, я не знаю… Да и к чему это вам?
Борода улыбнулся. Улыбка у него вышла какая-то уж… Но Рио не обратила на это внимания.