– Ну, что ж, это неправильно. Все мы соседи и товарищи по несчастью, как например, сейчас… Скажи, вот я все гадаю, ты – из многодетной среднестатистической семьи, да и деньгами тебя особо не балуют. Ешь булочки с апельсином – самые дешевые в любой забегаловке, а одет с иголочки. Как так?
– Ах, это? – Май провел по жакету рукой, – это наследство от дедушки. Завещал сто золотых монет после кончины мне и моим братьям. Он всю жизнь копил, бережливый был. А я о костюме так давно мечтал, чтобы щеголем ходить и хвастать! – рассказывая о покойном дедушке, лицо Мая преобразилось.
– Вот ваш заказ, мятная шоколадка в подарок, – проводник подал чай на мини-столик и удалился.
– Ух, ты! Шоколадка! – с восхищением воскликнул Май. Складывалось впечатление, что на каждое действие этого мира он реагирует с беспричинной радостью.
– Ну что ты, раз так, то и мою возьми.
– Шутишь?
– Нет, я шоколад как-то не очень люблю.
– Да как же можно шоколад-то не любить?! – удивился Май, уминая за обе щеки полученную плитку, – и чай такой вкусный!
– Да, мне, пожалуй, тоже нравится, но в кафе «Артель» его подают горячее и острее.
– Куда еще горячее? И так хорошо.
Поезд медленно ехал по одному из самых красивых городов мира. В салоне по-прежнему было зябко, и пассажирам не суждено было увидеть те прекрасные улицы, что возвышались по ту сторону окна.
– Ты часто ходишь в какие-нибудь рестораны? – с любопытством спросил Май, нарушая тихие звуки постукивания колес поезда.
В тот момент Мур еще не заметил, как лихо и ловко паренек перешел все грани, обращаясь к детективу на «ты».
– Случается, особенно по работе, – нехотя отвечал Мур, – вот только на прошлой неделе пропала собака у госпожи…
– И с хорошенькими девушками, конечно? – с еще более пылким любопытством добивался ответа Май. Его щеки горели, а в глазах играл огонек.
– Да говорю же на прошлой неделе госпожа…
– Ай, да кого вообще работа интересует! Я про нормальную жизнь спрашиваю… свидания там?
– Ох, Май, боюсь свидания это уже не модно. Романтика взаимоотношений потеряла всякий смысл, – вздохнул Мур.
– Это все потому, что ты все еще любишь ту демоницу Томи – забудь! Она была унылой и той еще уродиной!
Слух Мура порезался о такую грубую характеристику. Казалось, Май терял всякое обаяние ребенка, обнажая натуру дерзкого подростка.