Антропогенез

Мелкая, нахмурив брови, сказала:

– Большинство тут суеверные и верят в разные приметы, ставшие источником традиционных действий, одна из которых это то, что за наш столик сегодня уже никто не сядет, а то мы его удачу перетянем к себе. А тебе лучше уже отсюда не вставать, к кому подойдет Оракул, помечен смертью и твои передвижения по залу создадут массу ненужных конфликтов. Могут и морду просто набить. На определенные темы тут вообще лучше не разговаривать, по крайней мере, сегодня с посторонними.

Алагон, разливая всем пиво и сглотнув жадно слюну, добавил:

– Артем, плохого же ничего не сказали, так что не бойся. Мой отряд, когда был в Афгане, за день до операции не мылся, не брился и новые вещи не надевал, каждый боец, уходя, брал с собой камень, а если приходилось возвращаться, все смотрели в зеркало. Да, вообще много чего было, так что тут много суеверных. К одной группе Оракул подходил, много чего наговорил, а в конце сказал, что им крест красный, как знамя нужен. В общем обсмеяли его тогда, но не все, двое парней кресты красные на шлемах нарисовали, а один на спине. Так вот совпадение или нет, но выжила та троица. До сих пор кресты рисуют на броне или шлемах. Тут они в баре в основном магазины и склады потрошат, новичков обычно прикрывают.

Побледневший Миха уже испуганно сказал:

– Нахуй, нахуй я с ними в рейд ходил, бля что теперь делать? – и начал руки вытирать словно в чем-то испачкался.

Все громко рассмеялись, кроме Артема и Магадана. Выпивший молча уже третью кружку пива, прорычал на отрыжке:

– Пива еще налей и можешь не бояться, моя твоя прикрывать, твоя становиться могучим воином и стрелять из огненной палки.

Все разом грохнули смехом.

Мелкая, смотря в ту сторону, куда ушел странного вида мужичек, проговорила:

– А мне Оракул как-то сказал, что меня спасет… и я влюблюсь. Ладно, не важно. Лучше Миха в голову не вбивай себе лишнего, там у «крестоносцев» все тихо, все-таки новичков они вывозят и рейдерствуют, там разведка по пятьсот раз всю местность сканирует, в общем не ссы!

– А может мне у Пастыря спросить, что делать? – как-то виновато продолжил Миха.

– Не можешь успокоиться, Миха? – проговорил подошедший Пастырь, все соскочили с мест и радостно его поприветствовали. Артем лишь нашел в себе силы кивнуть головой, так как волна паники, так удачно им преодоленная, нахлынула еще раз, погрузив на дно мыслей.

– Запомни, все умирают рано или поздно, и даже, если я скажу тебе как этого избежать, твое мышление загоняет тебя в рамки кризиса жизни, который в твоем случае связан с переживанием смерти родителей, друзей, коллег, ну и всех окружающих тебя. Это дает неограниченную энергию твоему страху смерти. Даже участвуя в экстремальных операциях, мы заигрываем не со смертью, а со своим страхом смерти.

Алагон подвинувшись пригласил Пастыря за стол и добавил:

– К сожалению, мы уже зависимы от этого чувства, которое нас пьянит больше, чем любой алкоголь, наркотик и женщины. И чтобы наслаждаться страхом чуть дольше, ты должен овладеть своими эмоциями и заставить организм делать то, что ты научился лучше всего. Выживать.

Магадан подхватил инициативу и продолжил, радостно икнув:

– Интересно, куда попадают Анархисты после смерти: в рай или в ад? Ты знаешь Пастырь?

– Может хватит о смерти? – зло бросил Артём, выйдя из состояния задумчивости. – Я сейчас немного озадачен вопросом, как спасти маленькую девочку от смерти из-за вируса, который паразит ей ввел в ДНК, и чертовски рад был бы нырнуть куда-нибудь под пули или заморочиться какой другой хренью, лишь бы не ввязываться в бой, который я заведомо проигрываю, так как ни хрена не понимаю, что делать.

И Артем пересказал всю историю, что с ним приключилась за пару дней, какие действия он предпринял, и что хоть времени прошло немного, действовать ему нужно иначе, и он точно свихнется от вдруг навалившейся на него ответственности.