Антропогенез

– Ты охренел что ли? Из-за твоих блядских дел я на улице и на общей койке спать не буду. Нашел момент для утех!

Маус пошел розовыми пятнами и чуть ли не умоляющим голосом начал просить говорить потише, озираясь по сторонам, он продолжил:

– Ты неправильно все понял, я спать буду с тобой, а Галина Петровна разрешила у себя в общаге разместиться, так я Арине предложу там переночевать.

– Ну понятно с тобой все, Маус. Поверь опытному ловеласу, она циничная тварь, чернее смолы ее сердце, душа ледяная, а голос, как сталь, глаза ее тебя заманили – невинный младенец!

Маус же пошел еще большими пятнами, то бледнея, то краснея, найдя в себе силы, разочарованно продолжил:

– Я думал, что ты меня, как мужик мужика поймешь, а ты смеёшься надо мной, а до войны у меня была только одна девушка и она работала на местном рынке, мясо свежее продавала, мы ей с отцом часто поставляли наш скот. Так я и познакомился. Хотел даже жениться, но она была простой и однобокой. Не о чем мне с ней было поговорить, а я много читал и мне хотелось, как мне казалось, делиться полезной информацией. Слава богу не женился. Мне хочется, как у классиков, эмоциональный, интеллектуальный и сексуальный союз, союз двух душ, которые признают друг друга личностями, готовые разделять свои самые сокровенные и высшие ценности, надежды и желания. Вот как-то так.

– Миша, ладно, понимаю я тебя, я часто таких встречал, как Арина, огонь бабы, но максимум на что их хватает, так это на пару горячих встреч, а тебе, как я понял, нужны отношения, при том, что больше хочешь сделать для этих отношений ты. Забудь об этом всем, мой совет. Война сейчас, война.

Маус смущаясь спросил:

– Можно один личный вопрос?

– Ну задавай! Совет про первую ночь хочешь?

– Нет, о другом, только не пойми неправильно, в отряде болтали, что твое желание помочь связано как-то с промывкой тебе мозгов на задании «ретранслятором».

– Вот оно как, говорят, ну да ладно, собаки лают, а караван идет. Мы с Серегой летчики резерва, не лучшие выпускники, не самые дисциплинированные, по протекции моего отчима, лётчик второго сорта, тоже летчик. Нас бы с удовольствием взяли в гражданскую авиацию, мы как раз перед тем, как все началось, туда и хотели. А тут самая заварушка началась, многие из летчиков с семьями сбежали, как пошли первые мутации, тогда все мы видели распавшиеся семьи, депрессии, самоубийства. Был даже случай, один из наших на таран пытался взять корабль, хотя знал, что защиту не пробить. Кто-то в семье переродился у него. Были погибшие по вине оборудования, там возле кораблей техника иногда гнать начинала, а авиапарк был потрепанный, что тоже мешало нормально летать. Не знаю, как в других похожих частях, наши, как попали в очаги заражения, сразу летать отказались, тем более их эвакуировать было очень сложно. А мне некуда бежать, дома на меня насрать, Серега тут, он-то как раз во всем этом и увидел наш шанс ближе к авиации держаться. Ну так нас везде и на задания и таскать стали, а там мы бомбили коровники, очаги заражения, ну к слову все, на что нам указывали.

Артем сделал паузу, сглотнул, поиграв желваками, продолжил:

– Мы летали в небесах, нам было далеко до дел земных, начальство нас стимулировало различными лозунгами и патриотическими настроениями. Не второго уровня пилоты, а прям элита, пока мы не узнали случайно от одного доброжелателя, что по случайности нами разбомблены были пару сараев с гражданскими, более десяти семей были убиты. Руководство же спокойно отреагировало на обвинение, мол идет война и бывают несчастные случаи, нашей вины в этом нет. Было острое желание разбежаться и головой об стенку, да так, что все мозги по ней размазать. Все навалилось разом и, когда человеку собственно незачем жить для себя, он ищет способ свести счеты с жизнью. Вот и подписались на то задание, где спасли Машу. У меня дочка могла быть ее возраста, я ее мать предал, когда не пришел ни на годик ребенку, а лишь исправно платил, ведь для меня гулянки важнее были. А когда осознал все, кинулся искать уже было поздно, мать ее меня не приняла, а потом все это дерьмо случилось. Я по спискам проверял, нет их в живых. Для себя я не сразу решил, зачем это все мне, а потом понял, можно жить и ради других. Это и стало моим спасением, так я глушу муки совести и искупаю свою вину!

И не желая продолжать этот слюнявый разговор, Артем встал, бросив фразу:

– Ночь твоя, делай, что хочешь, но утром чтобы был как штык.

Жалкое подобие полноценной кровати в машине для измотанного Артема стали мягче пухового одеяла, погрузив его в глубокий сон. Где-то далеко слышалась бомбежка, раздавалась приглушенная стрельба, на стоянке автомобилей стояла тишина, лишь далеко в углу кто-то копошился и в окно смотрела Арина. Пришлось встать, открыть дверь и спросить:

– Что-то случилось?

На часах было около двух ночи, будильник был поставлен на четыре утра, конечно это раздражало, что такой хороший сон был прерван.

– Артем, вы меня с вопросом опередили, на самом деле я хотела спросить, можно тут переночевать?