– Да стоит ли тот тоник столько? Десять доз, говоришь, десятерым уколоть… Ну, уколем, а толку?
– Уже девять. Потому и прошу девять тысяч. Десятая доза… – Я хлопнул себя по груди.
Его зрачки расширились, и он снова подался вперед, уперев в колени сжатые кулаки.
– Ты его себе уже пустил по вене?!
– Конечно. А ты что думал, майор? Вокруг этой микстуры столько всего накрутилось… Значит, ценная она, полезная. Ясное дело, я с себя и начал. Шприц нашел в той «птеке», потому-то я в нее тогда и заявился, понимаешь? Шприц там искал.
– Ну, это ты как молотком по темени! – теперь Шульгин выглядел по-настоящему удивленным. – Так, и что дальше? Что с тобой случилось?
– Да уж случилось кое-что, могу рассказать. Первое: на меня теперь не нападают насекомые-мутанты из Леса. Просто не видят меня. Слышал такое слово: феромоны? Вот, у меня вроде как изменился феромоновый фон. Ну, или что-то в этом роде. Второе: я теперь вижу в темноте. Почти как днем, без всякого ПНВ. Они ведь сильно в дефиците, а, Шульгин? Вот у тебя во всем отряде их сколько – один, два? Ни одного? По лицу вижу – ни единого прибора ночного видения нет. А так ты сможешь себе и еще восьмерым своим лучшим бойцам сделать инъекции, и получишь отряд ночных филинов. И третье, самое главное: кто под тоником, те могут входить в Лес, – я постепенно перешел от правды ко лжи, как обычно, стараясь мешать их в схожих пропорциях, чтобы получалось убедительнее. – Ну, вот как некоторые краевцы могут, только они – ненадолго, потом Лес их как бы отторгает. А я часов двенадцать в нем пробыл – и ничего, живой, как видишь. Собственно, именно так я и смог из Городища уйти и от погони спрятаться. И последнее: можно весь тоник не использовать, оставить немного для исследований. Изучить состав. Я, правда, не очень представляю как… Но, в конце концов, какие-то ведь научники остались в округе? Оборудование, приборы. Да вон, говорят, у Хана в Ставке есть целая лаборатория. Если выяснить состав тоника и научиться самому бадяжить его… У-у, вот это да! – я покрутил головой. – Целая рота, целая группировка ночных бойцов, к тому же способных заходить в Лес!
– Ты врешь! – майор стукнул кулаком по колену и встал. – Лесные пчелы на тебя не нападают, ночью видишь как днем, по Лесу ходишь… Что за бред? Врешь, не знаю зачем. Вот сейчас и выясним. Эй, Химка! Сержант, сюда!
– А давай проведем эксперимент, – предложил я, оставаясь сидеть на месте, но внутренне подобравшись. Чувство было такое, словно вступаю на тонкий, как бумага, лед. – Закрой вон дыру в потолке, и проверим, могу я видеть в темноте или нет.
Полог откинулся, внутрь чуть ли не вбежал сержант с пистолетом в левой руке – правая у него, думаю, пока еще прилично болела после дружеского общения со мной.
– Командир?! – вопросительно гаркнул он, ткнув в мою сторону стволом. – Вязать суку или на месте мочим?!
– Погоди, – оборвал Шульгин. – Эксперимент, охотник? Ты всерьез?
Я пожал плечами:
– Надо ж мне тебя убедить. Ты пойми: за какой-нибудь ерундой Метис бы к той шахте так не рвался. И я теперь реально вижу в темноте лучше кошки. Это какое-то… не знаю, энергетическое зрение. Не веришь – ладно, я бы на твоем месте тоже с ходу не поверил. Вот и давай выясним, вру или нет. Логично, разве ж нет?
Я говорил спокойно, и спокойствие это давалось мне с большим трудом – в животе горело огнем, на лице выступила испарина, надо было срочно принять обезболивающее, но делать это на глазах майора… Ну, нет!
– Командир, че он несет? – удивился Химка. – Лес в душу, это какой-то дикий бред, давай я его прямо тут на месте…
– Позови тех двоих, что под входом, – велел Шульгин, внимательно глядя на меня.
Когда Оспа с незнакомым бойцом вошли, майор стал отдавать приказы:
– Оспа, поставь стол под люк, залезь. По моей команде закроешь, потом по команде – откроешь. Химка, стой где стоишь, ствол наготове, но без нужды не дергайся. Ты, как там тебя… Муха – встань под входом, как скомандую, закроешь полог. Плотно, чтоб свет не проникал. Если услышишь шаги, и этот, – майор кивнул на меня, – попытается проскочить мимо тебя, вали его.
Потом Шульгин обратился ко мне: