– А я вот пришел.
На звук голосов вышла Снежана, и Зимин невольно залюбовался ее нарядом, подчеркивающим, что у его владелицы безупречный вкус. На ней были брюки из тонкой шерсти цвета бутылочного стекла, шерстяная же водолазка в тон и небрежно накинутый поверх ее кружевной жилет, стоивший небольшое состояние.
– Вы это сами сплели? – вырвалось у него.
– Еще раз здравствуйте, Михаил Евгеньевич. Конечно, сама. Я всегда в ателье ношу одежду своего производства – показываю, так сказать, товар лицом. Естественно, дома я так не одеваюсь, да и на дачу в кружевах не езжу, как вы изволили заметить.
У второй девушки даже уши будто шевелились от любопытства. Кажется, это заметил не только Зимин, но и владелица ателье.
– Лида, – мягко обратилась она к ней. – Ты иди к девочкам, а я пока угощу Михаила Евгеньевича чаем.
– Так я накрою на стол, – живо отозвалась девушка, названная Лидой. – Мне нетрудно.
– Спасибо, – Снежана ласково улыбнулась. – Тогда захвати тарелку с оладьями и баночку с медом. Михаил Евгеньевич наверняка не успел позавтракать перед работой. Буду тебе очень признательна, потому что времени у нашего гостя немного, а нам еще поговорить нужно.
– Да, конечно. – Лида вышла, и даже по спине было понятно, что ее снедает желание посплетничать. Еще бы, к сухарю и одиночке Снежане пришел какой-то мужчина!
Снежана указала Зимину на диван, а сама опустилась в стоящее напротив кресло.
– Ну что, принесли дневник?
– Да, конечно.
Он достал из кармана и протянул ей тетрадку в старом, измятом, не очень чистом коленкоровом переплете. Снежана жадно распахнула дневник, уткнулась глазами в первые строчки, состоящие из ятей и завитков, и принялась читать, шевеля губами, видимо для того, чтобы было проще разбирать слова.
– Вы так легко читаете дореволюционный текст? – удивился Зимин, заметив, как быстро скользят по строчкам ее глаза.
– Я окончила филфак. Опыт работы со старинными текстами у меня довольно неплохой. Я диплом писала по книгам девятнадцатого века, посвященным кружевоплетению в России, так что необходимую сноровку имею, – ответила она.
В комнату вернулась Лида, катящая перед собой сервировочный столик. На нем стоял фарфоровый чайник, две чашки с блюдцами, сахарница, тарелка с горкой пышных оладий, вазочка с вареньем. От чайника и оладий поднимался пар, такой ароматный, что рот у Зимина тут же наполнился слюной. Снежана была права, когда сказала, что он не завтракал. Правда, не потому что не успел – просто готовить по утрам ему было влом. Даже яичницу жарить не хотелось на той кухне, где его и дочку всегда встречала с готовым завтраком жена. Питался он на работе – чаем и пирожками из буфета.
При виде сервировочного столика Снежана отложила тетрадку, как и положено хозяйке, начала расставлять чашки и тарелки на журнальном столике.
– Михаил Евгеньевич, ешьте, пока все горячее.
– Да, спасибо. Снежана Александровна…
Она вдруг перебила его, горячо и бесцеремонно: