Белая река

— Ты что здесь делаешь?

Вздрогнув обернулась на резко прозвучавший в напряженной тишине ночи, голос Велеха.

— П-просто. — даже дар речи потеряла от неожиданности, — не спалось.

— Быстро внутрь. — Кивнул в сторону приоткрытой двери, с тускло освещенной полосой света — тебе не стоит ночью покидать свою комнату, не говоря уже о стенах замка.

Ева кивнула и легонько хлопнув кхорка по прохладному боку, отправила того к себе. Вошла за Велехом в холл. Тот обернувшись, задумчиво застыл…Долго рассматривал, заставляя Еву смутиться от такого пристального внимания.

— Что?

Командующий явно чем-то озадачившись, тихо велел идти за ним. Вскоре она поняла, куда ведет ее Велех — покои Горкана. Вот его крыло, большие двустворчатые двери, на них символы, значения которых она и предположить не могла, и вот они у него. Тут не спали. Приглушенные светильники, легкая ароматная дымка, незнакомые, навевавшие особый настрой запахи — здесь обитал мужчина. Она прошла в следующую дверь — это спальня. На низком, практически на ложе на полу, в куче подушек, развалившись лежал Гор. Н-да…Здесь хоть топор вешай. Горкан в одних штанах, полуобнаженный, время от времени прикладывался к длинному мундштуку и, запрокинув голову, прикрывал глаза, выпуска в вверх порции белесого пахучего дыма…Когда его взгляд остановился на вошедших, Ева предположила, что балуется сокольничий чем-то одурманивающим. Амарантовый цвет радужки почти не видно, взгляд почерневший из-за расширенных зрачков, в глубине поблескивало, угрожая нечто нечеловеческое…чужое.

— Она опять выкинула… — Велех уселся напротив своего босса и потянулся к еще одному мундштуку. Ах, вот что…они тут оба балуются. Гор молча ощупал ее фигуру и остановился на лице. Ева в ответ демонстративно, что греха таить, было на что посмотреть, прошлась по голому торсу…Хорош, остановилась на длинных, слегка узловатых пальцах, державших длинное, украшенное замысловатой резьбой приспособление для курения.

— Нужно привезти Кастра. Пусть этот умник объясняет, что за хрень. — Тягуче высказался Гор и криво усмехнулся. Склонив голову, он перевел свой жуткий, неадекватный взгляд на Велеха. Командующий выпустив дым, скривился, но согласно кивнул. Лекаря с его заумными выкрутасами он недолюбливал. Нужно было оставить в покое тело Надин, и не пытаться воскресить наездницу.

— Да. Как скажешь, босс.

Гор откинулся на подушки, прикрыл одурманенные глаза и Ева, уже было подумала спит. Оглянулась, в поисках зеркала. Обнаружив зеркальное полотно, без каких — либо рамок и украшений, осторожно двинулась к нему. Трудно общаться с этими, не зная, что там с ее лицом опять произошло.

В отражении на нее посмотрела почти прежняя Ева. Все еще чужие, темные глаза заблестели от пелены слез. Ее черты, почти такие как лет пятнадцать назад. Хищная угловатость в лице пропала, уступив ее родному овалу — Ева слегка сменила ракурс. Нос, скулы, а самое замечательное — кожа. Пропал тот чуждый ей оливковый подтон жгучей брюнетки Надин, уступив белому фарфору. Гладкая, бархатная и сияющая.

— Это испортит ее связь с кхорком, как пить дать, босс.

Горкан равнодушно пожал плечами, но скосил отчужденный взгляд на нее.

— Значит станет не нужна…

Ева застыла рассматривая это отчужденное, холодное лицо, прекрасно понимая, что эта равнодушная сволочь имела ввиду.

— Мальчики вы заждались?

В комнату из неприметной двери чуть в стороне от постели Гора, у дальней стены неожиданно появился еще один персонаж. Причем без единой нитки на стройном, прекрасном теле, только распущенные, блестящие волосы перекинутые через плечо. Золотистая блондинка потянулась, бесстыдно продемонстрировав высокую грудь и тонкую талию. Гор запрокинув голову, позвал ее к себе.

— Ради тебя милая, можно и подождать. Проходи, не стесняйся, — и тот, издав низкий горловой смешок, снова пригубил своего зелья. Обнаженная блондинка, гордая в своей молодости и красоте не спеша прошлась, и грациозно устроилась на сооруженном ложе из подушек на полу. Прильнула к хозяину комнаты, при этом успев еще, шутливо пощекотать бедро Велеха пальцами ног.

— Кто это? — промурлыкала красотка, заметив наконец оторопевшую Еву, истуканом застывшую у зеркала.