— С радостью готова услужить вам, ваше высочество, — склонила голову довольная вдова. — И вам, госпожа Юлиса. Там неподалёку есть трактир "Щедрый стол". Может быть, вы, господин Сциний, подождёте меня там? Чтобы мы с вами ненароком не разминулись.
— Так будет даже лучше, — поддержал её предложение Вилит. — И вино там хорошее подают. Сам пробовал.
— Да, ваше высочество, — сурово кивнул приятель.
— А рабыне своей вы доверяете, госпожа Константа? — спросила Ника.
— Она у меня двенадцать лет, — так же подробно начала отвечать женщина. — Супруг купил её, когда ещё сам был императорским рабом. За это время Ульпина ни разу не дала повода усомниться в своей честности. Только глуповата она, как все варвары. Я уж лучше сама ходить буду.
— Ну это вам виднее, госпожа Константа, — покладисто согласилась постоялица.
— Значит, через три дня, считая этот, в полдень, ваше высочество, в трактире "Щедрый стол"? — поднимаясь, уточнила хозяйка квартиры.
— Да, госпожа Константа, — подтвердил сын императора.
Поняв, что и ему здесь больше нечего делать, Сциний встал и вышел из комнаты вслед за ней.
— Вам пора, ваше высочество, — она старалась говорить как можно мягче. — Хотя люди здесь и нелюбопытные, но если двое даросцев надолго задержатся в квартире бедной вдовы, даже у них могут возникнуть вопросы.
— Прогоняете меня, госпожа Ника? — натянуто улыбнулся молодой человек.
— Нет, господин Вилит, — с максимальной серьёзностью сказала девушка. — Просто стремлюсь выжить сейчас, чтобы потом никогда больше с вами не расставаться.
Он подошёл к столику и взял навощённую дощечку.
— Я возьму это, госпожа Ника?
— Простите, господин Вилит, — виновато улыбнулась она, разведя руками. — Но я ещё не закончила его переводить. Если хотите, я дам вам два других стихотворения.
— Конечно! — обрадовался принц.
Новоявленная переводчица торопливо подошла к постели, подняла край матраса и достала папирусные свитки.
Молодой человек хотел развернуть один из них, однако Ника остановила, мягко положив руку на запястье.
— Нет, господин Вилит. — Прочитаете потом, не торопясь.
— Хорошо, — усмехнулся тот, пожимая плечами и убирая белые цилиндрики во всё тот же кошель с бахромой. — Тогда я пойду, если вы больше не хотите меня видеть.