Свирель

— Нет, нет! — отвечала она. — Как это можно!.. Женись, женись! Я ничего... Это я так, с радости!

Затем начались приготовления к свадьбе. Пришла из города артель мастеров, стали красить окна, полы, оклеивать стены. Только перед пасхой, всего какие-нибудь две недели тому назад, Марья Андреевна делала в доме большую уборку, и теперь ей снова приходилось передвигать все вещи с места на место и перетаскивать их из комнаты в комнату. Приезжал предводитель с дочерью познакомиться со старушкой, и Марья Андреевна с сожалением увидала, что ее будущая невестка намного старше Сержа.

— Вот здесь будет у нас гостиная, — показывал ей Серж, — здесь — мой кабинет...

— А вот эта комната будет моей! — воскликнула невеста, поднявшись наверх. — Какой отсюда прелестный вид!

— Это комната Сони, — сказала Марья Андреевна. — Она скоро вернется сюда из Москвы.

Сержу стало неловко за мать.

— Я уверен, мама, — сказал он, — что сестра охотно уступит свою комнату для Нюси! Не все ли равно: внизу или наверху?

Старушка вздохнула, ничего ему не ответила и продолжала молча следовать за ними.

Гости уехали, вскоре за ними уехал и Серж, и для старушки начались дни испытания. Из губернского города стали привозить по железной дороге мебель, кровати, зеркала. Марья Андреевна не знала, как поступать со множеством накладных и куда все это ставить. В довершение всего, от предводителя прислали роскошную коляску на желтом ходу, пару лошадей и толстого, краснорожего кучера, которого не знали, куда поместить и чем кормить. Лошади бесились в конюшне, ревели, топотали и мешали Марье Андреевне спать. Кучер барином расхаживал по усадьбе и курил цигарки, и Марье Андреевне всякий раз казалось, что вот-вот он подожжет Игнатьевку, и она пылает со всех концов.

Марья Андреевна обо всем писала Софье в Москву, прося ее как можно скорее возвратиться домой. Не скрывала она от нее и того, что ее комнате угрожает опасность, и это жестоко обидело Софью. Она совсем уже собралась ехать в деревню, как получила от Сержа телеграмму, что он сам едет в Москву и хочет повидаться с сестрой и кстати познакомить ее с ее будущей невесткой, так как выяснилось, что всего приданого в провинции сделать нельзя и приходится поневоле отложить свадьбу до июля.

Софья сидела у себя в номере и, опершись лицом о ладони, читала лекции, когда в коридоре раздался вдруг разговор и затем кто-то постучал к ней в дверь.

Ожидая со дня на день брата с невестой, она вскочила, немного разволновалась и инстинктивно одернула кровать и переставила с места на место книги.

— Войдите! — крикнула она.

Дверь отворилась, и вошел посыльный в красном картузе.

— Барышня Игнатьева? — спросил он.

— Это я, — отвечала она. — Что вам угодно?

Он протянул визитную карточку Сержа, на которой его рукою было написано: «Мы приехали и остановились в Большой Московской. Приходи около двух».

— Скажите, что хорошо! — проговорила она, чтобы отпустить посыльного, и, вертя перед собою карточку, в волнении заходила по тесной комнате.

Боже мой! За что такая обида? Она ожидала Сержа к себе, она соскучилась по нем, как по родном брате, с которым прожила вместе всю свою жизнь, а он не находит минуты, чтобы навестить ее, прийти к ней самому, и посылает за ней этого посыльного с карточкой, которую даже не запечатывает в конверт! Нет, она не пойдет к нему, она не станет унижаться перед своей будущей невесткой и не желает поощрять в брате его снисходительного отношения к сестре!

— Пусть себе ждут! — проговорила она и снова уселась за лекции. — Не пойду!