Кино про любовь

– Есть мотор!

Девушка-помреж быстро поднесла хлопушку к объективу камеры, проговорила «Кадр двенадцать, дубль один» и стукнула дощечкой.

Таранов быстро обернулся к стоящему у турбины «ветродуя» Жоре и скомандовал ему:

– Жора, давай обороты!

Повинуясь Жоре, водитель опустил рычаг управления оборотами ниже обычного, и по колхозному двору задул ураганный ветер.

– Актриса, пошла! – что есть силы прокричал Таранов.

Мария (Зуева) выбежала во двор, но, не пробежав и десяти метров, была остановлена мощнейшим потоком встречного ветра. Она пыталась сдвинуться с места, но это было выше её сил. Ещё через мгновенье ветер повалил её с ног, но даже ползти она не могла. Вслед за этим раздался треск, крыша зернового хранилища взметнулась в небо и полетела прочь. И, словно, этого было мало, под напором ветра по колхозному двору полетели оторванные где-то большие куски фанеры, которые и накрыли главную героиню фильма.

***

Отчего-то Геннадию стало грустно. Последний – шестнадцатый по счёту – фильм ему не понравился, хотя был не хуже прежних. Обычно, рефлексировать по каждому пустяку было не в его правилах, но сегодня он почему-то задумался, – в чём причина этой грусти? Даже не грусти, а тоски.

Все эти смешные сжатые мужские жопки, все эти гостеприимные влагалища, всё это бесконечное хлопанье жеребцов об женские булки – всё показалось ему каким-то казённым, что ли, исполненным без души. Да так оно и было. А чего он хотел? Чтобы они душу вкладывали в это дело? Но ведь у французов как-то получается оживить всё это? С другой стороны, у немцев же тоже ничего не получается. Немецкий материал даже хуже русского, потому что наши девочки были более мокренькими и заебатыми. Дискутируя с самим собой, Геннадий пришёл к выводу, что, если к родным тёлкам добавить французский стиль фильма, – какой-то сюжет, какую-то изюминку – тогда, может быть, и получится что-то путное.

Ему, вдруг, захотелось снять девушку в длинном белом платье. Чтобы там и мысли не было о каких-то трусах и лифчиках. И эту девушку никто не должен трахать. Да. С этого места нить его мысли обрывалась, и он сам не мог понять, к чему он это придумал и куда это можно приспособить.

Обо всём этом Геннадий хотел напоследок поговорить с Тарановым, который сегодня днём улетал в Москву. Именно с этой целью он и предложил подкинуть его на своей машине в аэропорт.

По случаю отъезда Таранова съёмочной группе был объявлен выходной, и Матусей – хорошо выспавшийся и отдохнувший – решил утром свободного дня зайти в гости к Виннику. Индийский чай, которым он хотел поделился с художником-постановщиком, был лишь предлогом для визита. На самом деле, он хотел услышать из первых уст последние мосфильмовские сплетни. Винник по своим делам на несколько дней летал в Москву и в те самые дни, когда решалась судьба картины, был на студии.

Чай сработал, и Матусей получил от Винника исчерпывающую информацию.

После инцидента с «ветродуем» на Мосфильме была создана конфликтная комиссия. В первую голову досталось, конечно, Ваксбергу. Ему как директору картины попеняли на то, что он «забросил экспедицию». Ваксберг в своей фирменной, вальяжной манере оправдывался тем, что в Ягодном у него сильная административная группа и добавил, что знает группы, где по две недели на площадке нет даже режиссёра. Таранову же поставили в вину то, что на съёмках с «ветродуем» он не использовал каскадёров. Если уж он хотел такого натурализма, говорили в комиссии, то на общих планах вполне мог бы обойтись дублёршей. Масла в огонь подлила сама Зуева. Для встречи с членами комиссии она приехала на Мосфильм специально без косметики, чтобы все видели её лицо. И вот с этим красным от ожогов лицом Зуева заявила, что Таранов умышленно хотел её убить или, на худой конец, обезобразить.

Что ему и удалось! – вся в слезах заключила она.

Творческая судьба Таранова была решена – на картину назначили другого постановщика.

Весь рассказ Винника очень понравился Матусею. Из него он заключил, что его акции на Мосфильме не только не упали, а даже укрепились. В глазах студии он теперь выглядел выигрышно: на фоне сумасшедшего Таранова он предстал опытным профессионалом. За многие, многие годы он впервые испытал чувство какого-то родства со студией, которая никогда его не бросит в забвении и всегда найдёт ему работу. По случаю своего исключительного хорошего настроения Матусей, вопреки всем своим обычаям, решил купить бутылку водки и угостить ею свою операторскую группу. Когда он вошёл к ним в номер, то застал их в почти в тех же позах, что и раньше. На этот раз он не обиделся на них, а только улыбнулся и, забрав со стола дорогой японский экспонометр, тихо покинул комнату.

Как и Матусей Винник тоже посетил винный магазин. Только водке он всегда предпочитал вкусный ликёр, который так любят молодые девушки. Сегодня такой девушкой у него будет девятнадцатилетняя Света из переговорного узла связи. Из своей последней поездки в Москву он привёз два специально купленных в «Берёзке» французских комплекта женского белья. Запершись на ключ в своём номере, Виннер разложил на кровати оба комплекта. Один из них он планировал сегодня вечером подарить Свете. По его расчётам, это был не такой уж дорогой подарок, учитывая, что в Ягодном ему предстояло жить ещё целых два месяца.

«Бледно лиловый будет ей к лицу», – погладив пальцем трусики, подумал Виннер.